История улиц Москвы. От Неглинной до Басманной - Никита Денисович Здоровенин
Веселье продолжалось, пока животные не повзрослеют. Тогда, от греха подальше, их разводили по вольерам в зоопарке или продавали. Но даже за детишками нужен был глаз да глаз. Веселое барахтанье в песке могло вмиг перейти в настоящую дикую охоту. За порядком следили юные натуралисты из Кружка юных биологов зоопарка – старейшего действующего кружка юннатов в России. Некоторых животных дарили охотники или летчики-полярники. Один из таких подарков, не принятый зоопарком, пингвин Илюша, жил в Доме на набережной. Зоопарк, наверное, действительно не мог принять всех. Вера Чаплина вспоминала, что в 1936 году на одной только площадке молодняка было 120 животных!
Здесь находилась почти половина от всей дореволюционной коллекции зоопарка. Среди них: верблюжонок Бэби, антилопа гну Жучок, слоненок Володька, девять хомяков, ежата, два лосенка, восемь уссурийских (нет – не тигров) енотов и т. д. Ах да, а еще в этот год на площадке была уже годовалая львица Кинули с овчаркой Пери. Ситуация необычная, годовалая львица на площадке с детишками! Но это было нужно, чтобы она потихонечку привыкла жить без Веры Чаплиной. До этого она воспитывалась в коммуналке у Веры, они ходили на прогулки по Большой Дмитровке, а овчарку Веры она воспринимала как свою маму. Поэтому, чтобы львица плавно привыкала к самостоятельной жизни в зоопарке, ее поселили на первых порах так, чтобы она чаще виделась со своей заботливой воспитательницей. Продажа таких выведенных в неволе животных, хотя и расстраивала поначалу сотрудников зоопарка, приносила немалый доход, который позволял зоопарку существовать. Кстати, интересно, что некоторые животные, которые обычно вместе в природе не уживаются, так привыкали друг к другу, что их, взрослых, потом селили в один вольер – они прекрасно ладили. Так, вместе жили на «Острове зверей» бурый мишка, два волка, шесть лисиц, шесть уссурийских енотов и три барсука. И совсем не ссорились. Но это работало не всегда. Например, один из медвежат так пристрастился… сосать ухо одного из львят, что совсем того выбивал из баланса. И пришлось их расселить. Ужас! Площадка молодняка просуществовала до 1970-х. Тогда решили, что это нарушает естественное развитие детенышей, и ее закрыли. А зоопарк остался, преобразовался и воспрял под предводительством своего талисмана, манула Тимофея.
Редко и странно мяучащие манулы отлично бы влились в атмосферу Тишинки – площади далее по Большой Грузинской улице. Считается, здесь действительно была тишь да гладь – вот и назвали Тишинкой. Может, потому, что здесь издревле торговали сеном и повозки, заваленные сухой травой, шебуршали туда-сюда по ковру из нее же почти бесшумно, как современные электрокары. А может, и нет – это лишь одна из версий. Контрастом к названию были шум и суета, разыгравшиеся тут в 1990-е. Тогда в треугольнике тишины (площадь – именно такой формы) зашебуршало старье и бумажные деньги. Здесь развернулся огромный блошиный рынок. Культовое место для московских субкультур и стиляг. Здесь можно было повстречать весь цвет московской интеллигенции той поры. А по пути – оторвать за бесценок у торговки-бабулечки какой-нибудь никому не нужный китель, роскошное пальто или вообще неведомо как тут оказавшуюся чекистскую форму. В Москве тогда появился особенный феномен – тишинская мода. Комбинировались в стиле Дрис ван Нотена не сочетающиеся по орнаменту и назначению вещи, имеющие между собой общего лишь то, что были произведены в СССР и найдены на Тишинском рынке. Вареные джинсы, рабочие ботинки, выпендрежное пальто и огромная грузинская кепка – как-то так мог одеться позднесоветский панк после шопинга на Тишинке.
Поэты, рокеры, писатели, как тогда говорили, неформалы, – все собирались здесь. Если ваших товарищей нет на самом рынке, они, скорее всего, уже зависают в легендарном кафе «Шкура», где посетителей почему-то называли ангелами и варили им вкуснейший кофе по-турецки.
На Тишинке снимали кино, спорили о философии, строили планы на будущее и собирались на первые вечеринки электронной музыки. И все это – среди валенок, пожелтевших кружев, часов с не выскакивающей кукушкой, допотопных телевизоров, банок майонеза, детских колясок и перегоревших лампочек – чтобы вкрутить на место той, что выкрутите в подъезде. Отражая какое-то невидимое солнце, все эти сверкающие бриллианты утерянной и по несколько раз перепроданной культуры бросали блики на башню.
Нет, на монумент, который в народе зовут то «деревом языка», то «шашлыком». И как бы мы не сомневались в гастрономических прелестях первого и не обожали всем желудком второе, должны признать – это трюк не кулинарный, а лингвистический. «Шампур» (еще одно прозвище монумента) увит, как виноградной лозой, буквами грузинского и русских алфавитов. Такое переплетение языков не может означать ничего иного, как братскую дружбу. Дружбу Грузии и России. Официальное название монумента – «Дружба навеки».
Между прочим – первая в Москве работа Церетели! Она поставлена как точка, но на самом деле – лишь запятая в отношениях России и Грузии. Повод для запятой нашелся – 200 лет подписанию Георгиевского трактата. По этому документу Российская империя вбирала, по сути, в свои дружеские объятия, под крылышко своей опеки и защиты от бесчисленных врагов, постоянно атаковавших находившуюся меж многих огней Грузию. Речь тогда шла не столько о всей Грузии, как мы привыкли ее воспринимать сегодня, а лишь о царстве Карли-Кахети с главным городом – Тифлисом (Тбилиси).
Вскоре после перехода под российский протекторат (формально царь Ираклий II сохранял престол) на царство в очередной раз попытались напасть персы. Сначала у них что-то получилось, даже Тбилиси сожгли. Но вскоре они в ответ получили от России такой нагоняй, что не только убрались восвояси, но и лишились в процессе территории всей остальной современной Грузии, Дагестана, почти всей территории Азербайджана и права держать военный флот на Каспийском море. Гордые персы решили, что это только передышка и они вскоре все отвоюют обратно. Они попробовали, получили еще раз, лишились еще парочки ханств и больше уже амбиций не питали. С тех пор территория современной Грузии полностью влилась в Российскую империю без оговорок о протекторате.
У монумента на Тишинке долгое время был брат – монумент «Узами дружбы». Но в 1991 году первый президент Грузии распорядился его взорвать – самый простой способ работать с культурным наследием, которое не нравится. Ну и пусть, что «Уз» уж нет, – «Дружба навек» осталась, усыпанная ягодами слов «мир, единство,
