Экономика Российской империи, которая стала фундаментом экономики СССР - Виктория Рустамовна Янтурина

А неподготовленность экономической базы повлекла за собой легко предсказуемые и немедленно проявившиеся последствия. Несмотря на относительно развитую военную промышленность, качественного фундамента для нее не имелось. Не хватало сырья, то есть металла, хлопка, химии; не хватало и топлива, инструментов, станков, кадров. Поэтому говорить об удовлетворении нужд фронта в вооружении, увы, не приходилось с самого начала. Помимо того, из-за доминирования принципов свободного рынка, слабости государственного вмешательства и господства частного капитала российская экономика имела низкую мобилизационную готовность и, естественно, не могла быть переведена на военные рельсы в какой-то отдаленной перспективе и в полном смысле этого выражения.

В целом царская Россия не обладала достаточными ресурсами для успешного осуществления крупных внешнеполитических задач, но отчаянно пыталась их перед собой ставить. Что из этого вышло, все мы в общих чертах знаем.

К чему привело участие Российской империи в Первой мировой войне? В чем конкретно заключались слабости ее военно-промышленного комплекса, продемонстрированные в ходе военных действий всему миру? Как военное время повлияло на российскую экономику и отдельные ее отрасли, на производственные возможности, рабочую силу, ситуацию в городе и деревне? Об этом мы и будем говорить в следующей главе.

Глава 7

Общая характеристика экономики Российской империи в период Первой мировой войны: снижение производительности труда, низкие заработные платы и коллапс финансовой системы

Начнем тривиально и вспомним известный афоризм, согласно которому генералы всегда готовятся к прошедшей войне. Абсолютизировать его не стоит, но ситуацию с Первой мировой он характеризует весьма ярко.

Рубеж XIX–XX вв. принес с собой изменение характера войн. Формировалась война нового типа. Стремительно нараставшая степень индустриализации передовых обществ, широкое распространение военной техники, быстрое расширение сети железных дорог, увеличение мобилизационных способностей государства – все это изменило как само вооружение противоборствовавших армий, так и их структуру, методы ведения войны и ее экономику.

Приведем лишь один пример. Пехотинец, сражавшийся при Аустерлице или Ватерлоо, как правило, имел на вооружении гладкоствольное ружье, заряжание которого представляло собой сложную процедуру, состоявшую из пары десятков действий. Эта процедура требовала навыков и сноровки и была чрезвычайно медленной, вследствие чего солдат наполеоновской эпохи мог производить один, в идеальном случае – три выстрела в минуту. Зато в бою он мог действовать вполне механически, полагаясь лишь на заученный навык и боевой дух. Но за прошедшее с тех пор столетие все изменилось. Солдат теперь был вооружен скорострельным нарезным оружием – магазинной винтовкой, из которой мог производить десяток выстрелов в минуту; быстро распространявшиеся в войсках пулеметы выпускали за минуту уже до шестисот пуль. А изменившийся характер стрелкового боя (увеличение скорострельности, точности и дальнобойности оружия) сам по себе выдвигал новые требования к инициативности пехотинца: сражение в плотном строю с раз и навсегда заученными действиями ушло в прошлое, солдат хоть и далеко еще не в современной степени, но уже должен был уметь действовать разнообразно и самостоятельно.

Этим дело, конечно, не ограничивалось. Магазинные винтовки и пулеметы, бронеавтомобили и появившиеся уже в ходе войны танки, самолеты и боевые газы, железные дороги и бронепоезда, сносившая старые крепости тяжелая артиллерия и развивавшаяся в противовес система глубоких полевых укреплений, дредноуты и подводные лодки, армии из миллионов человек вместо сотен тысяч и сплошная линия фронта – все эти и многие другие новшества давали понять любому государству, что тактика и стратегия отныне станут другими, а главное – совсем иным образом нужно будет готовиться к войне. И уж тем более совершенно очевидной стала зависимость мощи армии и флота от степени развития науки и техники, а равно экономики государства в целом.

Не хотелось бы излишне насыщать текст цитатами классиков, но здесь будет крайне уместно привести слова Фридриха Энгельса:

«Соперничество между отдельными государствами принуждает их с каждым годом затрачивать все больше денег на армию, флот, пушки и т. д.», «вся организация армий и применяемый ими способ ведения боя, а вместе с этим победы и поражения, оказываются зависящими от материальных, т. е. экономических условий»[92].

Последний перед ПМВ военный опыт Россия получила в ходе Русско-японской войны 1904–1905 гг. Он и стал для Главного штаба Русской императорской армии основой для подготовки к новым сражениям. Удивительно (или не очень), но трактовался этот опыт несколько буквально. Так, во время Русско-японской войны боеприпасы были потрачены в следующем количестве: порядка 720 снарядов на орудие, 1000 патронов на винтовку и 75 000 патронов на пулемет. В 1906 г. особая комиссия при Главном артиллерийском управлении определила на этой базе ожидаемый расход снарядов в предстоящих сражениях – 1000 штук на орудие[93]. Грубо говоря, это означает, что масштаб и продолжительность предстоящих боевых действий, если пересчитать эти показатели в некую абстрактную совокупность, ожидались для российской армии примерно в полтора раза большими, чем аналогичный показатель для Русско-японской войны[94].

Общая же потребность армии в боеприпасах была установлена на уровне 7 млн снарядов и 2346 млн патронов[95]. Именно эти цифры легли в основу накопления мобилизационных запасов, наличный объем которых, с точки зрения российского генералитета, отражал степень боеспособности его армии. (Позднее общие цифры немного возросли: в 1910–1911 гг. планируемый расход снарядов для некоторых видов орудий был увеличен до 1200.) Дата накопления намеченного объема боеприпасов (а также винтовок, пулеметов и иных предметов снабжения армии) должна была считаться временем готовности России к военным действиям.

Однако гражданская промышленность к настоящей полномасштабной войне готова не была. Низкой была и мобилизационная готовность военных заводов. Например, загрузка трех крупнейших оружейных заводов (Тульского, Ижевского и Сестрорецкого) в совокупности составляла в 1913 г. всего 12 %. Программа накопления мобилизационных запасов была в целом выполнена как раз в этом 1913 г. (хотя, например, по снарядам для тяжелой артиллерии недостача запланированного объема все еще составляла 25 %), складские возможности тоже были в основном исчерпаны, а потому в 1914 г. заказы на вооружение были почти остановлены. Для понимания масштабов бедствия: от военных ведомств поступало столь ничтожно мало заказов, что самый мощный Тульский завод за несколько месяцев до Первой мировой войны вовсе свернул винтовочное производство, выпуская буквально по нескольку винтовок в месяц.

Казалось бы, что в этом страшного? Как приостановили процесс изготовления, так и возобновили. Однако, во-первых, быстро выяснилось, что план не соответствует реальным потребностям воюющей армии. Например, даже несмотря на относительно маневренный характер боевых действий на Русском фронте (по сравнению с Западным), за первые