Прагматика и поэтика. Поэтический дискурс в новых медиа - Екатерина Захаркив
Субъект зрения воспринимает некие объекты (обозначенные эксклюзивным «мы») как «окружающие превращения». При этом несмотря на персонификацию и способность воспринимать, субъект (земля или «она») не становится субъектом (активным действующим лицом) в конвенциональном понимании: камера-взгляд вписана в капли, из чего следует, что под зрительным восприятием здесь подразумевается пассивное отражение. Таким образом транслируется идея об объектной ориентации взгляда, который не присваивает изображение посредством частной перцепции и интерпретации, а предъявляет «увиденное» уже из координат собственного (постоянно преобразующегося) окружения[92].
В следующем примере акцент с объекта описания смещается на связанный с ним процесс:
Оборачивается в чистый лист бумаги не фотография, то, что
можно было назвать фотографией.
Рука, касающаяся изображенного <…>
Вобравшая смысл движения своего, помещения внутрь себя.
Помещения себя, снятого пола, внутри.
(Читай: снятого пола, падения стен, остатков окон, точнее, их
оголения)
(Н. Сафонов)
В отличие от предыдущего примера здесь представлено описание субъективации, присвоения изображенного (снятого на фотокамеру). В качестве субъекта действия здесь выступает рука, которая репрезентирует присутствие фигуры фотографа (троп метонимии). Производимое действие вбирания можно соотнести с авторской интерпретацией, которая находит отображение в том, что можно было назвать фотографией. Такая формулировка апеллирует к идее о невозможности фиксации действительности, что подтверждается выбором грамматических средств: обилие причастных оборотов и отглагольных существительных создает эффект множественных процессов. Именно поэтому статичная фотография неспособна репрезентировать динамику происходящего, а «то, что можно было назвать фотографией» (предположительно любая попытка фиксации), неизбежно аннигилируется до чистого листа. Кроме того, пропуск противительного союза (а или но) во фрагменте не фотография [а/но] то, что можно было назвать фотографией не только сигнализирует об отказе подчеркнуть значимость оппозиции «означаемое vs означающее», но и воплощает этот разрыв посредством нарушения конвенциональной противительной конструкции. Таким образом, это несовпадение референта и его обозначения в языке представлено в качестве данности.
Далее все описание изображенного сводится к освобождению пространства от условной комнаты – помещения, которое приводится в значении отглагольного существительного (помещение) (на что указывают зависимые от него обстоятельство внутрь себя и дополнение себя), однако по мере развития высказывания раскрывается другое значение этого слова при помощи привлечения лексем из того же семантического поля: пол (значение атрибутива которого также понимается двойственно: снятый – убранный и снятый на фотоаппарат), стены, окна. ДМ точнее реализует сдвиг от указания на объект (остатки окон) к предъявлению процесса (оголение), что подтверждает идею о невозможности фиксации динамики происходящих событий (см. также анализ примера с вот на с. 242: «Thinking that I can’t go on…»). При этом оголение окон можно трактовать как обращение к «чистому», то есть неопосредованному взгляду (наблюдению), где окно за счет своей основной функции выступает метафорой зрения, а его оголение означает освобождение от детерминирующих его условий.
Толкование в ПД: В отличие от конвенционального функционирования в ПД ДМ точнее производит операцию уточнения между лексемами, не относящимися к одному семантическому полю. Участвует в реализации референциальных сдвигов: от внутренней реальности (поэтической, психологической) к внешней (коммуникативной ситуации, включая объект описания); с объекта зрительной перцепции на функцию инструмента зрения посредством «наведения резкости» (конкретизации); с объекта на процесс, происходящий с ним. Единица участвует в выражении идеи о возможности переориентации оптики с субъектно-объектного устройства на объектное.
Дискурсивные маркеры экземплификации (for example)
For example
Лексикографическое описание: Используется для представления чего-либо в качестве типичного случая, примера [Oxford: 11 198].
Операция: Характеризует сообщение в качестве примера, частного случая того, о чем говорилось ранее в более общих чертах в рамках акта объяснения.
Функционирование в ПД:
I am reading your letters.
They are blackened houses. For example A. A bombardier beetle awaits
night near them.
I lie to sleep.
(E. Ostashevsky)
В приведенном примере ДМ for example также представлено в составе парцеллята либо односоставного назывного предложения, что в равной степени формирует выделение элемента с наведением на него фокуса внимания. При этом семантическое значение, содержащееся в составе единицы (частный случай общего), подвергается модификации. Единица A как пример буквы – прообраз алфавита вообще, является его метонимическим воплощением (именно буква А изображена на обложке азбуки, которую она символизирует). Пример буквы А может быть проинтерпретирован как пример буквы как таковой, следовательно, ДМ for example маркирует гипероним вместо гипонима. При этом далее приводится конкретный пример использования буквы А – артикль, относящийся к субъекту действия с атрибутивом (bombardier beetle). Это служебное слово, не имеющее предметной отнесенности и выполняющее грамматическую функцию, в сочетании с предшествующей буквой A выступает как демонстрация различия между языком (la langue) и речью (la parole)[93], где буква как таковая – языковой элемент, средство, которое в речи выполняет функцию артикля. Отметим актуализацию полисемии слова letters (буквы и письма) в первой строке фрагмента и lie (ложусь и лгу) в финальной строке фрагмента, что также нацелено на формирование динамического (контекстуально зависимого) характера дискурса.
These are our words. What do we do with them.
We do things with them. What sort of things.
Oh all sorts of things. For example.
Feeling things.
(E. Ostashevsky)
В тексте Е. Осташевского представлена вопросно-ответная форма изложения при сохранении утвердительной интонации в каждом предложении, включая грамматически и семантически вопросительные. Такая интонационная монотонность синтаксических параллельных рядов создает эффект смысловой компрессии при замедлении ритма поэтической речи и вместе с тем задерживании внимания на каждой отдельной синтагме. Посредством такого расчлененного оформления строфы выражается процесс (авто)коммуникации (чему способствует диалогизация речи) и реализуется поэтическая функция – с фокусом на плане выражения, его темпо-ритмической организации и отдельных смыслах его минимальных лексико-синтаксических элементов. Отметим, что ДМ for example представлено в виде парцеллята – элемента, отделенного интонационно и пунктуационно, приобретающего таким образом нагрузку самостоятельного высказывания, что является аномальной формой, в целом возможной и в разговорной речи, но менее допустимой в письменной. Подчеркнем, что такое парцеллированное разделение общей структуры обеспечивает не столько формальный разрыв синтаксической связи [Калинин 2005], сколько непосредственное выделение ее частей с достижением эффекта «медленного чтения». Укажем также на то, что хотя парцелляция – это прием, нацеленный на придание большей экспрессивности высказыванию, в этом фрагменте такая
