Тюрьма и другие радости жизни. Очерки и стихи - Алексей Валентинович Улюкаев
На их локаторе — мишень,
Видна фигура экс-министра.
Ведут они ее весь день,
Чтоб к вечеру раздался выстрел,
И министерские кишки
Смогли бы скрасить скудость почвы
По мановению руки
Стрелка бессмысленного. Вот что
Им позволяет дотерпеть
До их заслуженной зарплаты.
А мне ведь шар земной вертеть,
Пока патологоанатом
Еще не вызван. И верчу,
И падая, и подымаясь,
И высоко несу свечу
Сквозь злобу дикую и зависть.
«Приметы времени: в гаджеты…»
Приметы времени: в гаджеты
Уткнувшаяся молодежь,
Тюрьма, решетки. Кто ты? Где ты?
Что потерял ты, что найдешь
Ты в этом хаосе мгновений?
Петляет время, и в петле
Встречаются дурак — и гений,
Герой — и тот, кого подлей,
Пожалуй, под луной не сыщешь.
Приметы времени слепят:
Не различимы принц и нищий.
Где волк, где семеро козлят?
Не отделить овец от козлищ,
Заполнив явь, теперь во сне
Толпятся еженощно возле
Железной шконки. Нет, не мне
Судить о временах и нравах.
Но в нем придется умирать —
В том времени, что шлет на нары
И даже не дает привстать.
«Хоть в фас, хоть в профиль — тот же вид…»
Хоть в фас, хоть в профиль — тот же вид
С Москвы до самых до окраин:
Страна, которая сидит,
Страна, которая сажает.
И грань меж ними, словно пар,
Колеблется любым дыханьем,
И — нет, не выразить стихами
Высокой степени кошмар,
В котором перемена мест,
И кто был всем, тот станет zero.
Кто был ответчик, стал истец,
Последние годятся в первые,
А первые годятся в мусор,
В тюрьму, в суму — не зачеркнуть
Ненужное, оставив суть.
Ненужное и есть искусство.
«Далекой ли полночью бричка…»
Далекой ли полночью бричка
Трясется по тракту Тверскому.
Жандармы, в суме — дело личное,
Рядом сидит — руки скованы —
Преступник и враг государев,
Злей Пугачева с Радищевым.
Валдай покрывается маревом,
По тракту — убогие, нищие,
Пустующие деревеньки,
Трактиры с пожарской котлетой.
А кольца наручников тенькают,
Жаль музыку слушать некому.
А только ногою — по яйцам!
Ведь скованный не ответит.
…в России ничто не меняется
Столетие за столетием.
«Три года вырвано из жизни…»
Три года вырвано из жизни.
Да и не только из моей.
Страна умеет ставить клизмы.
И не тягайся в этом с ней!
Как Авраам ведет Исаака
К закланию, страна ведет
На выхваченный ей из мрака
Средневековый эшафот.
И по головке не погладит:
На Лобном месте не шути!
Три года остаются сзади
И вдвое больше впереди.
«Как все, он в детстве лил свинчатки…»
Как все, он в детстве лил свинчатки,
Не зная, что перешибут
Хребет, что бойня пахнет сладко,
Что в установленном порядке
Домашний распылят уют
Без всяких ложных сантиментов:
Простились с детством — и в тюрьму.
Красивы траурные ленты —
По сердцу траур и уму.
«Неандерталец кроманьонца…»
Неандерталец кроманьонца
Закрыл решеткой и замком.
Не видит кроманьонец солнца —
Такой уж, говорят, закон.
Неандерталец, по закону
Отведав печени врага,
Зверино-шкурные погоны
Надев и острые рога,
Красуется: Доска почета,
Награды, пенсия в итог.
А кроманьонцу — длинный срок.
У каждого свои заботы.
«Круг второй — мясорубка…»
Круг второй — мясорубка,
После первого — мышеловки,
Механизма хотя и жуткого,
Но надежного, впрочем, и ловкого.
Удобного, аккуратного с виду,
Пахнущего бесплатным сыром.
Что еще надо Кандиду
В этом, возможно, лучшем мире?
Это действующая модель устройства
Всей нашей Cognita Terra,
Где обитают ведущие род свой
От персонажей пера Вольтера.
«Не будем ФСИНо-магазину…»
Не будем ФСИНо-магазину
Мы в зубы как коню смотреть.
Здесь творог — с пальм наполовину,
Сметана — только лишь на треть.
Но, полным заплатив денарием,
Не огорчается народ.
И пальмовая кулинария
За полноценную сойдет.
«Твой дом — тюрьма, наш дом — Россия…»
Твой дом — тюрьма, наш дом — Россия:
В любом порядке ставь слова,
Они легки, когда пустые.
Когда припухла голова.
Твой дом — Канатчикова дача,
Наш дом — вместительный Бедлам,
Но только так, а не иначе:
Немного смеха, больше плача
С шизофренией пополам.
«Поговори со мной хоть так…»
Поговори со мной хоть так:
На разлинованной бумаге
Живительный оставлен знак
Любви, надежды и отваги.
Чернилами всего верней
Вживить их в область между ребер
И напитаться от корней
Или хотя бы их подобия
Бумажного. И дальше в путь.
Ты дашь мне сил в геенне выжить
И вырваться когда-нибудь,
Схватившись за кудряшки рыжие.
«В такую ночь, в таком паршивом месте…»
В
