Избранные произведения драматургов Азии - Мохан Ракеш
Освещается правая сторона сцены. Начальники корпуса янычар М у с т а ф а-а г а, М у с л и х и д д и н-а г а, К а р а М у р а д-а г а и Б е к т а ш-а г а.
К а р а М у р а д-а г а. Чего мы ждем? Корабль идет к гибели! Он потребовал в дар себе половину нашего имущества, да еще сказал: пусть помнят, что оно все принадлежит ему. Венецианцы заперли Дарданеллы, не выпускают наш флот, а он только твердит, что Дарданеллы в месяце пути отсюда!
Б е к т а ш-а г а. В Боснии враг захватил крепость Клис, а падишах уверен, что захватили килисе.
К а р а М у р а д-а г а. А наши войска на Крите — они идут на осаду крепостей голодные и раздетые! Скажи, Мустафа-ага, когда же мы получим знак от султанши-матери?
М у с т а ф а-а г а. Само безумие султана станет знаком. Так сказала султанша-мать, господа.
Сцена освещается слева. Жители Стамбула.
П е р в ы й ж и т е л ь. Для постройки дворца Хюмашах требуется золото, изумруды, яхонты и соболя. Откуда у нас могут быть изумруды, яхонты и соболя!
В с е ж и т е л и. Откуда?..
П е р в ы й ж и т е л ь. Ох, султан Ибрахим…
В с е ж и т е л и. Ох, султан Ибрахим…
Сцена освещается справа. Начальники корпуса янычар.
К а р а М у р а д-а г а (кричит вслед кому-то). Падишах требует две собольи шубы и двести мискалей[57] амбры! Да за кого он нас принимает? Наш корпус — не лавка меховщика, мы — воины! Мы только понаслышке знаем про соболей и про амбру. А что до денег, то мы их берем в долг и тут же тратим. У нас, кроме ружей, пороха, свинцовых пуль, ничего нет! Так и знайте! (Поворачиваясь к другим начальникам.) Разве это не знак, которого мы так ждем?..
Мустафа-ага молчит.
Сцена освещается слева. Жители Стамбула.
П е р в ы й ж и т е л ь. Кто о троне позабыл, тот и счастье упустил.
В с е ж и т е л и. Тот и счастье упустил, тот и счастье упустил!
П е р в ы й ж и т е л ь. Ох, султан Ибрахим…
В с е ж и т е л и. Ох, султан Ибрахим…
Сцена освещается справа. Начальники корпуса янычар.
Б е к т а ш-а г а (гневно). Шут — начальник корпуса янычар!
М у с л и х и д д и н-а г а. Бедняга будто бы плакал, просил пощадить его, говорил: «Ваши рабы янычары разорвут меня на куски, мой повелитель!»
К а р а М у р а д-а г а. А ведь и верно, разорвут его рабы янычары, разорвут (Мустафе-ага.) Что скажешь, может, это знак?
Мустафа-ага молчит.
Сцена освещается слева. Жители Стамбула.
П е р в ы й ж и т е л ь (вспоминая). Нет, верно говорил тот шут: «Да что он, бог, этот султан Ибрахим? Я думаю, и для него должны быть границы!»
В с е ж и т е л и. И для него должны быть границы!
Сцена освещается справа. Начальники корпуса янычар.
М у с л и х и д д и н-а г а. Все пошло кувырком! Все рушится! Султан Ибрахим велел принести из зала приемов трон Османов и усадил на него свою возлюбленную!
Сцена освещается слева. Жители Стамбула.
П е р в ы й ж и т е л ь. Кто о троне позабыл, тот и счастье упустил!
В с е ж и т е л и. Тот и счастье упустил!
Освещается также правая часть сцены.
М у с т а ф а-а г а. Кто о троне позабыл, тот и счастье упустил!
М у с л и х и д д и н-а г а, Б е к т а ш-а г а, К а р а М у р а д-а г а. Тот и счастье упустил!
П е р в ы й ж и т е л ь. Да что он, бог, этот султан Ибрахим? Я думаю, и для него должны быть границы!
В с е ж и т е л и (приближаясь к начальникам янычар). И для него должны быть границы!
М у с т а ф а-а г а. Да что он, бог, этот султан Ибрахим? Я думаю, и на него найдется управа!
М у с л и х и д д и н-а г а, Б е к т а ш-а г а, К а р а М у р а д-а г а. И на него найдется управа!
Ж и т е л и С т а м б у л а и н а ч а л ь н и к и к о р п у с а я н ы ч а р. И на него найдется управа!
Сцена шестая
Покои султана Ибрахима, он один.
С у л т а н И б р а х и м (прислушиваясь). Что это за крики? Что случилось? Здесь надежнее, чем в любой крепости. Я приказал, чтобы дворцовая стража и все обитатели дворца вооружились ружьями и саблями. Если попытаются сюда ворваться, я прикажу их всех уничтожить! Но шум все ближе…
Г л а в н ы й е в н у х входит с испуганным видом.
(Хватает его.) Чтобы все замолкло! Разве мои приказы в моем дворце больше не исполняются?
Г л а в н ы й е в н у х (задыхаясь). Начальник стражи открыл внешние ворота. Во двор ворвались тысячи янычар. Они кричат: «Аллах велик!»
Слышны приближающиеся возгласы «Аллах велик!».
С у л т а н И б р а х и м (отрывисто). Как же начальник стражи мог открыть ворота? По чьему приказу?
Г л а в н ы й е в н у х. По приказу вашей родительницы Кёсем-султан, мой господин. Она пришла к начальнику стражи и сказала: «Откройте ворота, рабы хотят видеть своего нового падишаха. Нельзя становиться между падишахом и его подданными».
С у л т а н И б р а х и м. Ах, я удалил ее из дворца, и она стала моим врагом. Вернул ее во дворец, и теперь он стал для меня опасным. А ведь она моя мать, моя родная мать… Она сказала: «Новый падишах»?
Г л а в н ы й е в н у х. Говорят, хотят возвести на престол принца Мехмеда, мой господин.
С у л т а н И б р а х и м. До чего они дошли! Я выступлю против этих собак, со мной пойдут все обитатели дворца. Главный евнух выходит.
Входит Х ю м а ш а х.
Х ю м а ш а х (в тревоге). Они ворвались во второй двор, мой господин! Они продвигаются к Баб ус-сааде.
С у л т а н И б р а х и м. Собрать всех людей во дворце! Я уничтожу весь этот сброд!
Х ю м а ш а х. Все в страхе забились по своим углам, никого не найти…
Г л а в н ы й е в н у х (входя). Они прорвались в третий двор и вошли в Баб ус-сааде.
Голоса приближаются.
С у л т а н И б р а х и м. Почему обитатели дворца не защищают своего падишаха? Они столько лет едят мой хлеб!
Г л а в н ы й е в н у х. Во дворце живут тысяча людей, мой господин, но от страха все словно испарились.
С у л т а н И б р а х и м. Что делать? Неужели нельзя спастись?
Г л а в н ы й е в н у х. Мой господин, вспомните, как вы стали падишахом. Вы были единственным наследником престола Османов, поэтому вас и сделали падишахом даже против вашей воли.
С у л т а н И б р а х и м. Какая тут связь с моим спасением?
Г л а в н ы й е в н у х (колеблясь). Вы снова можете остаться единственным, кто имеет право на власть.
С у л т а н И б р а х и м. Как?..
Г л а в н ы й е в н у х. Если принцев…
С у л т а н И б р а х и м (отпрянув). Что? Моих сыновей?!
Х ю м а ш а х (подходит к Ибрахиму, боязливо обнимает его). Мой господин, у вас три сына, и могут быть еще три! А султан Ибрахим — один. Стоит ему исчезнуть, и второго такого не будет.
С у л т а н И б р а х и м. Не-е-т, не-е-ет!.. Они — мое бессмертие, моя будущая жизнь!
Г л а в н ы й е в н у х (прислушиваясь к голосам, доносящимся снаружи). Ворвались уже в четвертый двор, мой господин, скоро будут здесь!
Х ю м а ш а х (дрожа от страха). Решайтесь, мой господин, иначе будет поздно! Вот-вот они ворвутся сюда! Ваши сыновья в соседней комнате… (Трясет оцепеневшего Ибрахима.) Очнитесь, мой господин, опомнитесь…
Главный евнух исчезает.
Смотрите, смерть окружает нас со всех сторон.
Снаружи раздаются повторяемые хором и отчетливо различимые слова: «Да что он, бог, этот султан Ибрахим? И на него найдется управа!»
С у л т а н И б р а х и м (в ужасе). Со всех сторон доносятся мои собственные слова! Все против султана Ибрахима, все, все!.. (Помолчав.) С большим
