Жуазель - Морис Метерлинк
IX
В прежние времена самоуверенному гению, а порою простому и честному таланту легко удавалось создать перед нами в театре тот глубокий задний план, ту облачную даль вершин, те бесконечные токи, которые, не имея ни названия ни формы, дают нам возможность делиться в разговоре нашими образами и кажутся необходимым условием для того, чтобы поток драматического действия наполнял берега, достигая своего идеального уровня. В современном же театре почти всегда отсутствует этот третий персонаж, загадочный, незримый, но вездесущий, которого справедливо было бы назвать верховным действующим лицом и который, быть может, есть не что иное, как бессознательная, но мощная, сросшаяся с убеждением идея, которую поэт создает себе о вселенной и которая дает произведению более важное значение, нечто неведомое, что продолжает в нем жить по смерти всего остального и позволяет к нему вечно возвращаться, делая его красоту неистощимой. Но должно сознаться, что всего этого недостает и в нашей современной жизни. Вернется ли оно? Родится ли оно от нового, опытного представления о справедливости или о безразличии природы, от одного из тех огромных всеобщих законов материи или духа, которые мы только еще начинаем провидеть? Во всяком случае, сохраним место для этой тайны. Согласимся, если нужно, чтобы ничто не занимало этого места все время, покуда эта тайна будет выясняться из мрака, но не посадим вместо нее призраков. Наше ожидание и ее постоянно незанятое место в жизни сами по себе более значительны, нежели все то, что мы могли бы посадить на ее трон, охраняемый нашим терпением.
Что касается меня, то я должен сказать, что после маленьких перечисленных выше драм, мне казалось справедливым и разумным удалить с этого трона смерть, которая, быть может, на него не имела права. Уже в последней из этих драм, не названной мною среди других, в «Аглавене и Селизете», я хотел, чтобы часть своего могущества она уступила любви, мудрости или счастью. Она не послушалась меня, и я, как и большинство поэтов нашего времени, ожидаю, чтобы открылась какая-нибудь другая сила…
Что касается двух небольших пьес, последовавших за «Аглавеной и Селизетой», — а именно: «Ариана и Синяя Борода, или Тщетное избавление» и «Сестра Беатриса», то я бы хотел устранить относительно них всякое недоразумение. Из-за того, что они написаны последними, в них не следует искать эволюции или новых желаний. Это в сущности небольшие драматические сцены, короткие поэмы в жанре, довольно неудачно названном «комической оперой»; их назначение заключается в том, чтобы доставить музыкантам, просившим меня об этом, подходящую тему для лирических излияний. Ни на что другое они не претендуют, и тот ошибся бы насчет моих намерений, кто желал бы в них отыскать великую затаенную мысль из области морали или философии.
Принцесса Мален
Действующие лица
Гиальмар, король одной части Голландии.
Марцелл, король другой части Голландии.
Принц Гиальмар, сын короля Гиальмара.
Маленький Аллан, сын королевы Анны.
Ангус, друг принца Гиальмара.
Стефано, Ванокс, офицеры Марцелла.
Камергер.
Врач.
Сумасшедший.
Трое нищих.
Двое пожилых крестьян, повар.
Кавалеры, офицеры, пастух, калека, странники, крестьяне, слуги, нищие, бродяги, дети и др.
Анна, королева Ютландии.
Годелива, жена короля Марцелла.
Принцесса Мален, дочь Марцелла и Годеливы.
Принцесса Углиана, дочь королевы Анны.
Кормилица Мален.
Семь бегинок.
Старая женщина.
Фрейлины, служанки, крестьянки и др.
Большая черная собака — Плутон.
Первое действие происходит в Гарлингене, остальные в замке Иссельмонде и его окрестностях.
Действие первое
Сцена I
Сады за́мка.
Входят Стефано и Ванокс.
Ванокс. Который час?
Стефано. Судя по луне — полночь.
Ванокс. Собирается дождь.
Стефано. Да, тяжелые тучи облегают запад. Нас не потревожат до конца праздника.
Ванокс. Который окончится не раньше утра.
Стефано. О! О! Ванокс!
Над замком появляется комета.
Ванокс. Что случилось?
Стефано. Опять комета, как в ту ночь!
Ванокс. Какая огромная!
Стефано. Она как будто струит потоки крови на замок.
Падающие звезды дождем сыплются на землю.
Ванокс. Звезды падают на замок. Смотрите, смотрите, смотрите!
Стефано. Я никогда не видал такого звездного дождя! Небо как будто плачет над этим обрученьем!
Ванокс. Говорят, что это предвещает большие бедствия!
Стефано. Да, быть может, войну или кончину кого-нибудь из королей. Такие же знамения являлись перед смертью старого короля Марцелла.
Ванокс. Говорят, что эти звезды с длинными хвостами предвещают смерть принцесс.
Стефано. Говорят… Многое говорят.
Ванокс. Принцесса Мален будет страшиться будущего!
Стефано. Я на ее месте страшился бы будущего и без предостережения звезд…
Ванокс. Да… Старый Гиальмар кажется мне довольно странным.
Стефано. Старый Гиальмар? Слушай, я не смею открыть всего, что знаю; но один из моих дядей — камергер Гиальмара… И вот, имей я дочь, я бы не выдал ее за принца Гиальмара.
Ванокс. Не знаю… Принц Гиальмар…
Стефано. О! Дело не в принце Гиальмаре, а в его отце.
Ванокс. Говорят, что у него…
Стефано. С тех пор, как эта странная королева Анна явилась из Ютландии, где ее свергли с престола, бросив в тюрьму старого короля, ее супруга, — с тех пор, как она в Иссельмонде, говорят… Говорят… Словом, старому Гиальмару более семидесяти лет, но мне кажется, что для своих лет он слишком ее любит…
Ванокс. О! О!
Стефано. Вот что говорят… И я не смею еще повторить все, что знаю. Но запомни мои сегодняшние слова.
Ванокс. Бедная маленькая принцесса!
Стефано. Нет! Не нравится мне эта помолвка! Вот уже пошел дождь!
Ванокс. А там, может быть, готовится гроза. Проклятая ночь! (Проходит слуга с фонарем.) Скоро ли кончится пир?
Слуга. Посмотрите на окна.
Ванокс. О! Они все еще освещены.
Слуга. И не погаснут всю ночь. Я никогда не видывал подобного пиршества! Старый король Гиальмар совершенно пьян; он сидит, обнявшись с нашим королем Марцеллом, он…
Ванокс. А жених с невестой?
Слуга. О, жених с невестой пьют немного. Итак, покойной ночи! Отправлюсь на кухню. Там тоже не
