Россия и локальные войны. 1991–2023 - Димитрий Олегович Чураков
Пинчук категорически заблуждается в вопросе об устранении Зеленского. Эту версию внедрили в массовое создание американские журналисты из «Washington Post». Они попытались убедить читателей, что такие планы действительно имелись, но были вскрыты ЦРУ. Пинчук поверил. А как было ему не поверить, если логика блицкрига действительно подсказывает необходимость нейтрализации вражеского руководства? Правда, странно, что он по-прежнему верил в эту американскую утку (как теперь говорят – фейк) даже полгода, даже год спустя… Ведь в марте 2023‑го многие вопросы были сняты! В годовщину своего визита в Москву бывший премьер-министр Израиля Нафтали Беннет раскрыл некоторые детали встречи с российским лидером. Среди наиболее важных нюансов, обнародованных им, можно назвать обещание Путина не трогать украинское руководство (не убивать президента Зеленского). Это признание сразу же стало широко обсуждаться в российских СМИ[135].
Но в плане военной составляющей российских действий Пинчук действительно прав. Что получилось из такого распыления сил, можно почитать у Максима Калашникова в его книге по истории успешных и неуспешных блицкригов. О многочисленных проблемах в реализации планов СВО говорится, к примеру, в параграфе с красноречивым названием «Всё, что можно, было сделано не так»[136]. А что же было сделано не так в плане определения ударов по врагу?
Вернёмся к размышлением Пинчука. Он совершенно прав, когда отмечает, что для победы нужно было концентрировать наши силы (прямо скажем – не такие уж многочисленные) для наступления не на 9, а, скажем, на 4 направлениях. На этот раз предоставим ему слово для подробного аргументированного разъяснения. Вот развёрнутая цитата из его книги:
«… нередко озвучивается альтернативный сценарий российского северо‑восточного наступления вдоль берега Днепра …
Параллельным наступлением в таком случае охватывались бы соседствующие Черниговская и Сумская области, с их удобной степной местностью, без крупных, легко превращаемых в непреодолимые крепости городов и массивных промышленных объектов.
При одновременном ударе с белорусского плацдарма в Галицийском направлении это позволяло достичь классической военной стратегической задачи по локализации и изолированию театра военных действий (ТВД), перекрытию внешнего и внутреннего снабжения и быстрому рассечению сил противника.
Добавление сюда Киевского прорыва и создавало бы в таком случае те самые четыре, а не девять векторов движения со скоординированной стратегией и тактикой.
На Донбассе, в таком случае, местные войска удерживали бы ключевой боеготовый сегмент вооружённых сил Украины, не ввязываясь при этом в опустошающие и обескровливающие бои в крупных населённых пунктах вплоть до отсечения наступающими российскими силами в отношении донбасской группировки Украины со стороны Харькова и Гуляйполя.
Подобные планы и сценарии, однако, не учитывают специфики выбранной изначально концепции в виде СВО, а не войны, где, как мы помним, чисто военный расчёт ставился в зависимость от кулуарно‑специальных планов.
По этой причине критика военной стратегии СВО представляется весьма условной, и не отражающей обстоятельств этого планирования»[137].
Второй вопрос, который сегодня живо обсуждается, это вопрос о периодизации СВО. Раз уже она стала фактом, раз с блицкригом не задалось и боевые действия, начавшиеся под Киевом, не закончились и через полтора года, причём приближаясь всё ближе к Москве, то возникает интерес: какие этапы прошла текущая военная кампания? Понятно, что события 2023 года оценивать ещё рано – они неспешно, словно заторможенно, ещё только намечаются – но о том, что мы видели в 2022 году, что-то определённое сказать можно? Ответ на этот вопрос разные авторы дают положительный – да, этапы СВО чётко видны, но… Но, оказывается, не так уж и чётко, поскольку структуру этих этапов все предлагают разную. Вот какую периодизацию всего из трёх этапов предлагает Пинчук:
«Предполагаем, что к настоящему моменту (на октябрь 2022 года), СВО в своей динамике прошла несколько этапов:
Первый – попытка блицкрига на девяти ключевых украинских направлениях с киевским приоритетом, организация и обеспечение «дворцового переворота» смены власти в Киеве и последующая перезагрузка российско‑украинских отношений. Расчёт на бегство или гибель Зеленского, перехват власти подконтрольными украинскими политиками. Этап завершился после неудачных попыток штурмов Киева и Харькова, финализировался Стамбульскими договорённостями.
Весьма вероятно, что он означал и завершение изначального плана СВО. Вернее, отказ от ключевых позиций или глубокую коррекцию ввиду выявленной нереализуемости в возникших условиях.
Второй – отведение войск из‑под Киева, Сум и Чернигова, сосредоточение усилий на освобождении Донбасса, замыкании котлов. Расчёт на глобальное огневое превосходство и топливное, снарядное истощение Украины. Финализировался Харьковско‑Лиманским отступлением.
Третий – украинский удар по Крымскому мосту, публичное назначение командующего СВО, объявление в России частичной мобилизации, сосредоточение на уничтожении критической инфраструктуры, окончательный перевод операции в армейский формат, ограниченное военное положение на отдельных территориях, попытки постепенного перевода в режим позиционной, преимущественно оборонительной войны с акцентом на освобождении ЛДНР»[138].
В книге Кикнадзе периодизация доведена уже до начала 2023 г., и она серьёзно отличается от приведённой выше периодизации Пинчука. Отличается прежде всего подходом – Кикнадзе придерживается официальной тональности в оценках и не позволяет себе столь откровенной критичности, как у коллеги. Вкратце она выглядит так:
первый этап — с 24 февраля по 29 марта;
второй этап – с 30 марта по 30 сентября;
третий этап – с 1 октября по 11 ноября;
четвёртый этап – с 12 ноября 2022 г. по…(?) Тут пока неясно[139].
Каждому этапу Кикнадзе указывает важнейшие события. Они, впрочем, известны и в перечислении не нуждаются. Гораздо интереснее посмотреть, какие события автор указывает как переходные.
По первому этапу он приводит в целом объективную картину успешных боевых действий, «однако в ход военных действий вмешалась политика. 29 марта в Стамбуле состоялся четвёртый очный раунд российско-украинских переговоров. По словам В.Р. Мединского, помощника Президента РФ, возглавлявшего российскую делегацию, они прошли конструктивно. Россия сделала «два шага по деэскалации конфликта навстречу» – в политической и военной плоскостях: предложила ускорить возможную встречу президентов В.В. Путина и В.А. Зеленского; сообщила, что «российские военные кардинально сократят активность на киевском и черниговском направлениях»[140].
Выше отмечалось, что Кикнадзе сориентирован на официальную точку зрения. Его, подобно древнерусскому Нестору, даже можно условно называть «княжеским летописцем». Но, как увидит внимательный читатель старших поколений, читатель, знакомый с «советским эзоповым языком», даже Кикнадзе по поводу повторения Хасавюрта и Минска 1 и 2 не удержался от скрытой иронии: «Однако в ход военных действий вмешалась политика». И не
