Очерки Персидской казачьей бригады (1878-1895): по русским источникам - Олег Александрович Гоков

за время пребывания Н. Д. Кузьмина-Караваева на своем посту, увеличение выделяемых на ПКБ средств превысило 4 000, о которых говорил В. А. Косоговский. Д. Н. Кёрзон писал, что в конце 1889 – начале 1890 г. в Тегеране существовало 3 «казачьих» полка, «на содержание которых (по 25 туманов или 62 руб. на человека) отпускается по расчёту шестисот человек в каждом полку, так что “казаков” считается 1 800 человек; в действительности же имеется только 2 полка по 600 человек в каждом, т. е. 1200 человек, которые распределены по 3-м полкам в 400 человек каждый»[672]. Из этой цитаты видно, что полковнику с помощью посланника удалось увеличить бюджет бригады. В основу были положены штаты российских казачьих полков шестисотенного состава. Таким образом, сумма выделялась на штатное, а не на реальное число «казаков». При этом настоящая численность бригады была значительно меньше, о чём будет сказано ниже. К сожалению, точными суммами бюджета на каждый год мы не располагаем. Однако примерное представление о его размере составить можно. Военный аналитик Л. К. Артамонов в своем труде оценивал бюджет ПКБ к 1889 г. в 81000 туманов или около 250000 рублей серебром[673]. Д.Н. Кёрзон, определял в конце 1889 – начале 1890 г. годовой бюджет ПКБ в 1024 318 кранов (29266 фунтов стерлингов), что составляло 102431 туманов или 291 928 рублей[674]. Таким образом, наметилась тенденция к увеличению бригадного бюджета. Следует отметить, что в этих суммах не учитывались содержание офицеров и пенсионеров третьего полка и магальное жалование некоторых «казаков», получаемое ими из других источников[675]. Благодаря Н.С. Долгорукому, в начале службы полковника в Персии с военным министром Сердар-е Коллем[676] были согласованы сроки выплат из бюджета Военного министерства и сроки отчетов по израсходованным средствам[677].

Л. К. Артамонов писал, что вся сумма, предназначенная в качестве бюджета ПКБ, «непосредственно из казначейства поступает в руки полковника-инструктора, который и расходует её на нужды бригады»[678]. Однако здесь исследователь выдавал желаемое за действительное. На самом деле, финансовые затруднения, возникшие при первом Заведующем и разросшиеся при втором, изжиты не были. «Бережливость и расчетливость» Н.Д. Кузьмина-Караваева, как нам представляется, основывалась не только на желании поддержать финансовый порядок в ПКБ. Очевидцы, наблюдавшие бригаду в 1886–1889 гг., отмечали стремление сэкономить практически на всём. Причем исходило оно как от персидского правительства, так и от полковника.

Военным министром Персии в 1880-х гг. преимущественно был Камран-мирза Наиб ос-Солтане, 3-й сын Насреддин-шаха. Несмотря на «внимательное отношение к европейцам, особенно к русским»[679], в России он считался англофилом. «Слишком суетлив, слишком любезен, но за этим скрывается неискренность… в нравственном отношении… это лгун, грабитель и развращённый человек… Питает намерение добиваться по смерти шаха престола и в этих видах создаёт себе приверженцев среди войск и заискивает перед русскими», – резюмировал свои впечатления от встреч с ним побывавший в 1895 г. в Персии А. Н. Куропаткин[680]. Камран-мирза не понимал военного дела и в своей должности видел только источник для извлечения прибылей [681]. Именно он стал определяющим лицом в судьбе бригады вплоть до смерти шаха в 1896 г. Н.Д. Кузьмин-Караваев вынужден был приспосабливаться к условиям финансирования, диктовавшимся военным министром, и экономить на всём. Результатом стал упадок ПКБ, о чём подробнее будет сказано ниже.

Схему экономии и расходования сэкономленных денег один из офицеров ПКБ в своих воспоминаниях нарисовал очень четко. Хотя она касалась ситуации в пехотных полках, однако ее смело можно применить и к бригаде. «Командир, части, положим, полка в 800 человек, – писал Мисль-Рустем, – получает на солдат жалование по 1 туману в месяц с обмундировкой, что составит в год 9 600 туманов, да по 12 шай (шай – мелкая иранская монета, около 2,5 копеек) кормовых на человека, что составляет в год тоже 17 520 туманов. Теперь, чтобы от этих сумм составить в свою пользу сбережение, командир поступает так: он знает, что никакого контроля над его действием не полагается, а потому, по просьбе солдат, половину сарбазов, а то гораздо большее число он отпускает по домам для обработки полей и на другие работы, за что лишает солдат кормовых, а зачастую и половину жалования, – в Персии все это практикуют и знают, – так что у командира остаётся около половины кормовых, числящихся в пользу солдат, что и составит около 40 000 рублей. Но не нужно думать, что все эти деньги останутся у него в кармане… Он должен около половины нажитого поднести в подарок Наиб ос-Солтане, военному министру, и разным мирзам, тайным контролёрам, или вернее шпионам при военном министре, – за их молчание и скромность; а если это большой полк, то должен поднести на смотру и самому шаху в виде блюда с золотом… С офицеров командиры тоже берут половину жалования, если разрешат им отпуск; сверх того, каждый должен привезти из отпуска пишкеш натурой»[682].

Имелась и вторая сторона медали. Мы не случайно подробно остановились на событиях второй половины 1886 г., связанных с финансовым обеспечением главы русской военной миссии. В. А. Косоговский верно подметил, что Н.Д. Кузьмин-Караваев был скуп, хотя нерешительным его назвать сложно. Скорее всего, он был не просто скуп, но и умело приспособился к существовавшей в Персии действительности. Особенности расходования финансовых средств ПКБ нами уже были изложены выше. Из сведений, приводимых Мисль-Рустемом, следует, что полковнику просто необходимо было быть бережливым. Однако тот же автор прямо говорил, что «по-видимому, полковники метят на это место, как в старину командиры полков назначались (в России – О. Г.) обыкновенно для поправления домашних обстоятельств… и отчасти верно»[683]. Данную мысль Мисль-Рустем подавал не прямо, а в контексте защиты интересов «русского дела». Говоря о том, что у Заведующего следовало бы изъять из ведения хозяйственную часть ПКБ, он мотивировал это тем, что «такое положение дел создаёт только худое мнение о русских в Персии и вызывает раздоры между самими русскими инструкторами»[684]. Указанный автор говорил о том, что нападки за хозяйственную часть были на всех трех Заведующих. Тем не менее обвинение российских офицеров в желании «поправить свои дела», как нам представляется, было вызвано главным образом наблюдением за деятельностью Н.Д. Кузьмина-Караваева.

Как уже отмечалось, главной финансовой задачей Н.Д. Кузьмина-Караваева на посту Заведующего была экономия средств. Ее результаты сказались довольно быстро. Наблюдавший ПКБ во время первого срока пребывания полковника в Тегеране Мисль-Рустем оставил яркое и детальное описание положения дел. Так, описывая внешний вид казарменных и хозяйственных помещений ПКБ, он замечал: «Но если вы вглядитесь