Особый отдел империи. История Заграничной агентуры российских спецслужб - Александр Николаевич Борисов

2. Сношения пограничных жандармских офицеров с соседними прусскими и австрийскими полицейскими властями не дали до сего времени, по новизне дела, ощутимых результатов. Лишь сношения капитана Массона с краковской полицией приносят значительную пользу для уяснения социально- и национально-революционных происков галицийских поляков. Майор Де-дилль, имеющий сношения с галицийскими властями, и начальник Подольского губернского жандармского управления Мазур действуют неудовлетворительно. Экзальтированные сообщения Мазура представляются бессвязным лепетом нервно расстроенного человека. Впрочем, и расход на эти международные сношения крайне незначительный — 300 рублей Массону и 90 рублей пособия Мазуру.

3. Несомненное значение имеют обстоятельства и вполне верные сообщения Костржевского, но, к сожалению, сношения эти совершенно не оформлены. Отсутствие какого-либо вознаграждения за них не дозволяет Департаменту злоупотреблять любезностью Костржевского».

Следует заметить, что «любезность» краковского полицейского комиссара Костржевского была вскоре вознаграждена: по представлению Семякина он получил орден Станислава 3-й степени.

«4. Корреспонденты Департамента: Милевский — человек добросовестный, исполнительный, получает 150 рублей, просит еще 200 ввиду дороговизны жизни в Бухаресте. Стемковский в Вене вполне бесполезен, пишет редко, дает ложные сведения, повторяется, а получает 200 рублей.

Гурин в Женеве — несомненно, внутренний агент и находится в сношениях с видными представителями эмиграции. Все сообщения Гурина до сего времени представляли интерес, и многие из них подтвердились фактами. Судя по всему, Гурин — человек добросовестный и агент школы современной; на почве «воздействия и компромиссов, получает 275 рублей с разъездами».

Семякин не мыслил широких преобразований Заграничной агентуры, но все же планировал ее некоторую внутреннюю реорганизацию: увеличить суммы, отпускаемые на шпионскую деятельность консулам, прибавить жалованье Милевскому и предоставить в распоряжение Костржевского 3 тысячи рублей ежегодно. Семякин предлагал также предоставить резиденту 111 Отделения в Париже А. Барлэ полную самостоятельность в организации агентуры и заведовании французскими агентами внешнего наблюдения, а также и в расходе ассигнованных ему на эту агентуру 5 тысяч франков в месяц.

Семякин дал весьма лестный отзыв о деятельности Барлэ и его бригады, но совершенно уничтожающий о Корвин-Круковском, который, по его мнению, делом не интересуется, не понимает его и даже не дает себе труда разбирать письма, доставляемые ему Барлэ, заваливая всяким хламом Департамент полиции. Из 4 тысяч рублей, отпускаемых ежемесячно Круковскому, он получает на свою долю не менее 1500 рублей, расписывая их по разным рубрикам отчета. Барлэ утверждает, пишет Семякин, что для ведения всего дела в Париже достаточно 6 тысяч франков в месяц, что составляло 2400 рублей. Из этой же записки видно, что содержание всех агентов Департамента полиции за границей обходилось в то время в 58 080 рублей в год.

Не забыл Семякин и самого себя. Он предлагал ассигновать в распоряжение делопроизводителя Третьего делопроизводства Департамента полиции, каковую должность он занимал в то время, 1500 рублей ежегодно на экстренные, случайные расходы и на награды 3aгpaничным агентам. К своему делопроизводству Семякин предлагал присоединить иностранный отдел из трех чиновников, который ведал бы не только сообщениями заграничных агентов, но и всеми сообщениями начальника Варшавского жандармского округа о сношениях польских революционеров с Галицией и Познанью, а также сообщениями консулов как агентурного характера, так и о выдаче ими паспортов русским подданным за границей. Кроме того, этот иностранный отдел должен составить отсутствовавший ранее полный список эмигрантов и регистрировать всех лиц, состоящих под негласным надзором, но выбывших за границу.

По мнению Семякина, необходимо еженедельно представлять обзор наиболее важных сведений, полученных из поименованных выше источников, и ежемесячно выпускать сборник сведений:

а) о происходящих в течение месяца событиях;

б) о вновь установленных адресах и сношениях эмигрантов как за границей, так и с лицами, в империи проживающими;

в) о выбывших за границу поднадзорных или бежавших преступниках и задержанных при возвращении;

г) о вновь вышедших за границею революционных изданиях на русском языке или имеющих отношение к России.

В итоге Семякин вернулся домой со следующими рекомендациями: завербовать больше французов в качестве внешних агентов, укрепить связи с французской полицией и уволить Корвин-Круковского.

20 мая 1884 года проект Семякина получил одобрение директора Департамента полиции Плеве и товарища министра внутренних дел Оржевского. Для удаления Корвин-Круковского в Париж снова был послан все тот же Семякин. Он уладил дело, выдав уволенному 10 тысяч франков и взяв расписку об отсутствии претензий к Департаменту полиции. Правда, Корвин-Круковский не мог так легко утешиться и 20 июля 1884 года обратился с письмом к Семякину, в котором, жалуясь на свое тяжелое материальное положение, просил выдать ему за прежние услуги пособие в размере 3 тысяч франков или хоть ссуду в тысячу франков, угрожая в случае отказа обратиться к царю. Вместе с тем он подчеркнул, что, несмотря на свое стесненное материальное положение, отклонил выгодные предложения некоторых французских газет разоблачить в ряде статей устройство русской полиции в Париже. Очевидно, Корвин-Круковский был удовлетворен и на этот раз, так как угроза шантажом и разоблачениями всегда оказывала магическое действие на Департамент полиции.

СМЕРТЬ, ПОЛЕЗНАЯ ДЛЯ РОССИИ

Убийство Г. Судейкина как одна из причин отставки Корвина-Круковского. — Характеристика жандармского подполковника Судейкина. — Поручение Судейкину от директора Департамента полиции В. Плеве. — Полицейская система и тактика вербовки Судейкина. — Инициатива народовольца С.Дегаева казнить Судейкина. — Честолюбивые планы Дегаева. — Вербовка Дегаева Судейкиным. — Арест В. Фигнер по доносу Дегаева. — Признание Дегаева в провокаторской деятельности Л. Тихомирову. — Террористический план Судейкина и Дегаева. — Сотрудничество Дегаева и Судейкина. — Постановление народовольцев об убийстве Судейкина руками Дегаева. — Подробности покушения на Судейкина. — Бегство Дегаева. — Измена террориста Стародворского. — Воспоминания Ю. Мартова о суде народовольцев над Стародворским.

На скорую отставку Корвин-Круковского, кроме других причин, прямо повлияло подготовленное политическими эмигрантами за рубежом убийство заведующего агентурой Петербургского охранного отделения, инспектора секретной полиции жандармского подполковника Г. П. Судейкина и неспособность главы Заграничной агентуры поймать скрывшегося за границу главного участника этого теракта Сергея Дегаева.

Шеф секретных агентов столичной полиции Георгий Порфирьевич Судейкин был в то время человеком известным и влиятельным в правительственных кругах. Он происходил из мелкой дворянской семьи и добился крупного бюрократического поста благодаря своей личной энергии. Судейкин отличался всеми пороками выскочки. Бездушный и умный карьерист, он прекрасно видел и умел преодолевать те препятствия, которые возникали на его пути, тот страх и зависть, которые вызывали в начальстве его способности. Он решил выдвинуться любой ценой. Пожираемый честолюбием, Судейкин мечтал о быстром повышении, но все время наталкивался на непреодолимые препятствия, выдвигаемые против него тогдашним первым царским министром графом Толстым. Судейкин всеми силами ненавидел этого министра,