Война моторов. Крылья советов - Андрей Михайлович Мелехов
Другой важнейшей причиной разгрома стала неправильная тактика боевого применения различных видов авиации. В данном случае я даже не имею в виду печально известное звено-«тройку», которое советская истребительная авиация продолжала использовать вплоть до конца 1942 года. Поясню. Скажем, «тройками» долгое время летали и англичане (а также и вся остальная Европа – за исключением, пожалуй, испанских и финских лётчиков). На придуманное немцами построение звена в виде двух пар, следующих друг за другом «уступом», британцы полностью перешли лишь в конце 1940 и начале 1941 года. Правда, в военных училищах летать «тройками» учили и в 1941 году (см., в частности, Патрик Бишоп, «Battle of Britain», с. 26). Соответственно, победы в ходе «битвы за Британию» Истребительное командование Королевских ВВС добилось, по-прежнему применяя архаичные «Vics» (по форме буквы «V»), что сводило практически на нет совместное маневрирование звеньев в воздушном бою и заставляло членов «троек» следить не за воздушной обстановкой, а за тем, как бы не протаранить друг друга. Несмотря на это, в ходе многодневного воздушного сражения над Британскими островами немецкие истребители и дневные бомбардировщики понесли тяжелейшие потери. Много самолётов и экипажей Люфтваффе потеряли и на более раннем этапе – в ходе наступления на севере Европы в мае – июне 1940 года. Понятно, что немецкое звено было гораздо более прогрессивным – поэтому его постепенно и переняли в Великобритании, СССР и США. Но переоценивать его значение я бы всё же не стал. Кстати, к концу войны на полёты «тройками» вновь перешли пилоты германских реактивных истребителей Ме-262. Не стал бы я акцентировать чрезмерное внимание и на том, как использовались советские бомбардировщики – часто без истребительного прикрытия, а с начала июля ещё и мелкими группами. Дело в том, что немцы частенько грешили тем же самым: в специализированной литературе можно найти немало упоминаний о том, что бомбардировщики Люфтваффе систематически игнорировали свои собственные тактические наставления и действовали именно так – без сопровождения истребителей и мелкими группами по 2–6 самолётов (а то и в одиночку). Всё зависело от того, кто господствовал в воздухе над тем или иным районом боевых действий: «чистое небо» прощало много вольностей. К слову, с воздушным превосходством у немцев – вопреки устоявшемуся мнению – частенько возникали проблемы. Даже в 1941 году советские ВВС порой неделями (и даже месяцами!) господствовали над теми или иными участками фронта. Это, впрочем, отнюдь не означало, что «опекаемые» ими сухопутные группировки гарантированно добивались победных результатов – скорее, наоборот.
Думаю, гораздо бóльший «вклад» в разгром лета 1941 года внесли следующие факторы:
1) низкий уровень радиофикации советских истребителей, что значительно снижало возможности их взаимодействия в группах и с землёй;
2) практически отсутствовавшая система управления действиями фронтовой авиации (она, правда, и не могла возникнуть до завершения полной радиофикации истребителей и штурмовиков);
3) фактический отказ ВВС РККА от использования тактики «свободной» охоты с упором на внезапные атаки с большой высоты;
4) «привязывание» истребителей к сопровождаемым ими тихоходным самолётам ударной авиации, действовавшим на относительно небольшой высоте, что вынуждало «охотников» вступать в бой в заведомо невыгодных для них условиях (отсутствие превышения в высоте/скорости);
5) недостаточное внимание, которое уделялось ведению систематической воздушной разведки и подготовке ударов по наземным целям;
6) неумение организовать эффективное взаимодействие бомбардировщиков и истребителей.
Напомню читателю, что необходимость получения преимущества в высоте/скорости как решающего условия достижения успеха в воздушном бою перестала быть секретом задолго до начала войны. Именно для использования такой тактики был создан высотный фронтовой истребитель МиГ-3. К тому же готовили и самих лётчиков. Но… после начала войны об этом напрочь «забыли» и «вспомнили» лишь к весне 1943 года. Справедливости ради отметим, что «привязыванием» истребителей к бомбардировщикам (по настоятельным просьбам последних) занимались и за рубежом. В частности, одной из причин поражения Люфтваффе в «битве за Британию» стал приказ Геринга, который в какой-то момент распорядился «приковать» «мессершмитты» к «хейнкелям» и «юнкерсам»: тут-то англичанам и «повезло» (Патрик Бишоп, «Battle of Britain», с. 245). Приходилось пилотам Люфтваффе «привязываться» к своим «бомберам» и на Восточном фронте (см., в частности, «Воспоминания эксперта Люфтваффе», с. 95). С тем, правда, отличием, что они всё равно в обязательном порядке посылали вперёд группы «свободных охотников» для предварительной расчистки неба. Выше уже говорилось о том, что тем же неблагодарным делом занимались и истребители американской 8-й Воздушной армии – пока в начале 1944 года её не возглавил Джимми Дулиттл. Напомню, что новый командующий объявил тактику «привязывания» «идиотизмом» и отправил свои «мустанги» и «тандерболты» заниматься гораздо более продуктивным делом – «истреблять истребителей».
Одной из причин страшных поражений Красной Армии летом – осенью 1941 года иногда называют низкий уровень боевого духа её военнослужащих.
Одной из причин страшных поражений Красной Армии летом – осенью 1941 года иногда называют низкий уровень боевого духа её военнослужащих. С подобными утверждениями трудно спорить. Действительно, в первые недели войны, бросив оружие и боевую технику, порой разбегались целые полки, дивизии и корпуса. Об этом свидетельствуют как официальные документы той поры, так и авторы военных мемуаров (в частности, А. Горбатов). Вполне предсказуемо наименьшее желание погибать за «дело Ленина – Сталина» проявляли представители «освобождённых» большевиками наций – украинцев (причём, вопреки существующему мнению, массово дезертировали не только жители западных областей), литовцев, латышей, эстонцев, грузин и пр. Без всякого восторга шли на войну и многие русские. В первую очередь это касалось потомков представителей тотально репрессированных классов – дворян, купцов, казачества и зажиточного крестьянства. Давно не является секретом то, что значительная часть населения СССР (включая и русских) первоначально воспринимала германское нападение не как нашествие страшного врага, а как грядущее освобождение от ненавистной власти коммунистов. Отмечу, что винить их за это трудно: большевики более чем заслужили подобное отношение. Согласно теории, ставшей довольно популярной в последние два десятилетия, боевой дух в рядах Красной Армии «возродился» лишь к осени – зиме 1941 года, после того, как немцы продемонстрировали своё настоящее отношение к жителям покорённых территорий. При всей его привлекательности и несомненной частичной правильности, это объяснение выглядит всё же несколько упрощённым.
Во-первых, стоит отметить, что в первую очередь разбегались недавно созданные части и соединения, а также те полки и дивизии, в которых был высок процент недавно призванных. Все военные мира знают, что важнейшим фактором, определяющим уровень эффективности действий и стойкости подразделения/части/соединения являются отношения между бойцами, способные сложиться лишь в ходе многомесячной совместной учёбы и участия в боевых действиях, а
