Гестапо. Миф и реальность гитлеровской тайной полиции - Фрэнк Макдоноу
Статья 131 должна была исключить сотрудников гестапо и бывших членов войск СС, но если человек мог доказать, что он поступил на службу в полицию до 1933 года, а затем был переведен в гестапо, он мог подать заявление о реабилитации. Бывшие сотрудники гестапо воспользовались этой юридической лазейкой. Им предоставлялись специальные социальные льготы, а окончательные решения принимались в каждом конкретном случае. По оценкам, около 50% бывших сотрудников гестапо были переведены на государственную службу. Только восемь сотрудников IV отдела гестапо в берлинской штаб-квартире были назначены на важные государственные должности. Подавляющее большинство бывших высокопоставленных сотрудников гестапо, имевших юридическое образование, возобновили карьеру в качестве частных адвокатов. Специальные квоты применялись даже на государственные должности и в частном секторе, что фактически создавало систему позитивной дискриминации в отношении «реабилитированных». Даже сотрудники гестапо, не получившие повторного трудоустройства, без особых проблем восстанавливали свои щедрые трудовые пенсии.26
Типичным примером был Карл Лёффлер, бывший глава «Еврейского отдела» кельнского гестапо. Он отвечал за организацию депортаций кёльнских евреев в нацистские лагеря смерти во время войны. Используя личные свидетельства ряда допрошенных им людей, включая священников, социалистов и евреев, Лёффлеру удалось добиться понижения своего статуса денацификатора с «мелкого правонарушителя» до «оправданного». Его нацистское прошлое чудесным образом исчезло. Это означало, что Лёффлер мог вернуть себе свою щедрую пенсию, размер которой равнялся последней зарплате. Первоначально он получал пенсию в 1950 году, которая не учитывала время, проведенное им за главой «Еврейского отдела» в Кёльне. Он жаловался, что именно в этот период получал свою самую высокую зарплату, и развернул пятилетнюю лоббистскую кампанию, добиваясь полного восстановления своей повышенной пенсии. В 1956 году правительство земли Северный Рейн-Вестфалия назначило Лёффлеру полную пенсию.27
1 января 1950 года немецкие суды получили полную автономию в проведении судебных процессов по военным преступлениям. Они практически не испытывали перегрузки. В период с 1951 по 1955 год западногерманские суды осудили всего 636 нацистских военных преступников.²8 Лишь немногие громкие дела, дошедшие до суда в 1950-х годах с участием сотрудников гестапо, завершились вынесением чрезвычайно мягких приговоров. Курт Линдов, возглавлявший отдел IV-A в берлинской штаб-квартире, занимавшийся коммунистами, был арестован в 1950 году за участие в убийстве советских военнопленных, но был оправдан на последующем суде во Франкфурте-на-Майне за недостаточностью улик.²9
В 1954 году произошло два громких дела, связанных с сотрудниками гестапо. Первое произошло в Кёльне. Первоначально прокуроры расследовали более ста дел сотрудников гестапо. В конечном итоге перед судом предстали лишь трое: доктор Эмануэль Шефер, Франц Шпринц и Курт Мачке. Из 13 500 евреев, депортированных из Кёльна, выжили лишь 600, но этот процесс длился всего четыре дня, и приговоры были очень мягкими. Шефер отсидел почти семь лет в тюрьме. Шпринц получил три года, а Мачке — два. Время, проведенное ими в тюрьме до суда, было вычтено из их приговоров.30
Второе дело, имевшее место в Дармштадте, привело к ещё более ошеломляющему результату. В нём фигурировали два офицера гестапо: Вальдемар Айсфельд и Генрих Лоренц. Им было предъявлено обвинение в организации депортации тысяч евреев из Тюрингии в лагеря смерти. Свидетели свидетельствовали о жестокости, которую Айсфельд творил с евреями во время допросов. Судья пришёл к выводу, что обвинения в жестокости выходят за рамки срока давности, и это обвинение было снято. Затем он оправдал обоих по всем пунктам обвинения на том основании, что они не знали, какой будет судьба евреев, когда отдавали приказ об их депортации.31 Эти двое мужчин не проявили почти никакого раскаяния и не признали себя виновными на протяжении всего процесса.
5 октября 1955 года Бруно Штрекенбах, начальник первого отдела Королевской службы безопасности (RHSA), отдававший приказы айнзацгруппам в Советском Союзе об «окончательном решении еврейского вопроса», вернулся в Западную Германию по амнистии, объявленной бывшим немецким военнопленным, содержавшимся в тюрьмах Советского Союза. На суде над айнзацгруппами в 1948 году предполагалось, что Штрекенбах был схвачен Красной Армией и казнен. Его возвращение поставило западногерманские власти перед огромной дилеммой. Никто не сомневался, что он был крупным военным преступником, но западногерманская судебная система не проявляла особого желания организовывать крупный судебный процесс по военным преступлениям с участием столь заметной фигуры. Оставалось два нераскрытых уголовных обвинения, связанных с жестокими избиениями, которые Штрекенбах наносил коммунистам во время допросов в гестапо, когда он был начальником гамбургского гестапо. Оба обвинения были сняты в связи с истечением срока давности. Затем государственный обвинитель Гамбурга пришёл к выводу, что не обнаружено никаких доказательств совершения Штрекенбахом военных преступлений в нацистской Германии. Что касается массового убийства евреев в Советском Союзе, государственный обвинитель утверждал, что Штрекенбах уже отбыл наказание за это преступление. В сентябре 1956 года расследование в отношении Штрекенбаха было приостановлено и больше не возобновлялось.32
К концу 1950-х годов тринадцать западногерманских государств всё больше осознавали необходимость скоординированного подхода для успешного преследования нацистских военных преступников. Это привело к созданию 1 декабря 1958 года «Центрального управления государственных судебных органов по расследованию преступлений национал-социалистов» со штаб-квартирой в Людвигсбурге.33 Центральный аппарат, укомплектованный преимущественно энергичными молодыми юристами и архивистами, был призван содействовать судебному преследованию военных преступлений путём сбора доказательств против предполагаемых нацистских преступников. Он создал огромный архив. Сейчас он содержит 1,6 миллиона документов нацистской эпохи и продолжает функционировать.34
Первоначально Центральному управлению было поручено расследование всех действий нацистских преступников за пределами Германии. Позднее это положение было изменено, чтобы преступления, совершённые отдельными лицами в нацистской Германии, могли преследоваться по закону.35 Даже когда было собрано достаточно доказательств для начала судебного процесса, подлинность сохранившихся доказательств ставилась под сомнение опытными адвокатами защиты. Большинство обвинительных приговоров основывалось главным образом на свидетельских показаниях, данных отдельными лицами, описывающими события, произошедшие много лет назад. Эти воспоминания часто не содержали необходимых подробностей для вынесения обвинительного приговора. Обвиняемые часто координировали свою защиту и представляли, казалось бы, наиболее достоверную версию событий.
К 1960 году стало ясно, что правительство Конрада Аденауэра стремилось избежать громких судебных процессов по военным преступлениям, поскольку они наносили ущерб и без того блестящей экономической и политической репутации демократической Западной Германии на международной арене. В 1960-х годах западногерманское правительство использовало незначительные поправки в законодательство, чтобы ограничить судебное преследование нацистских военных преступников. Закон ФРГ от марта 1960 года установил пятнадцатилетний срок давности, начиная с 1 января 1950 года, для всех преступлений, за исключением тех, которые определялись как «умышленное убийство». Это означало, что к 1965 году судебное преследование любых преступлений нацистской эпохи стало невозможным.
Самым
