Гестапо. Миф и реальность гитлеровской тайной полиции - Фрэнк Макдоноу
Поскольку многие доносчики были коллегами по работе, случай Генриха Вита может показаться типичным. Но крайне редко подчиненные доносили на начальников. Обычно всё было наоборот. В данном случае доносчик, убеждённый нацист, обратился со своими обвинениями в национал-социалистическую организацию на заводе, которая передала их в гестапо. Сначала доносчику удалось убедить гестапо в своей версии событий, которую подтвердили несколько молодых рабочих, настроенных пронацистски. Благодаря энергичному вмешательству брата Вита, первоначальный приговор был отменён. Гестапо было впечатлено показаниями его брата, работодателя и адвоката. Все они были уважаемыми членами Национального сообщества. Их альтернативный образ Вита как патриотичного и порядочного человека, приближающегося к пенсии и сталкивающегося с трудностями адаптации к новым требованиям нацистского режима, оказался убедительным.
Гестапо рассматривало обвинения против обычно законопослушных граждан, таких как Генрих Вит, с профессиональной тщательностью и зачастую удивительным состраданием. Офицеры гестапо считали, что большинство граждан Германии не представляли реальной политической угрозы нацистскому режиму. Рейнхард Гейдрих часто отдавал гестаповцам приказы, призывая их к «сдержанности» при допросах «обычных» граждан Германии.15 В ходе допросов граждан Германии в гестапо часто встречаются такие фразы, как «подозреваемый произвёл хорошее впечатление».16
Для рядового немца было обычным делом протестовать против произвольных действий гестапо. Типичный случай начался 20 марта 1934 года, когда Карл Ворт (род. 1904) из Леобена, Австрия, сообщил в полицию о двух сотрудниках гестапо, которые преследовали его по улице в Дюссельдорфе после предыдущей ссоры в ресторане и напали на него.17 Двое обвиняемых сотрудников гестапо (Бобель и Диттгер) утверждали, что в ту ночь они проводили тайную операцию по наблюдению. Они получили информацию, что еженедельная клубная ночь для мандолинистов в местном клубе использовалась в качестве прикрытия для проведения незаконных антинацистских собраний, организованных группой местных коммунистов и бывших членов СДПГ. Когда Бобель и Диттгер прибыли в клуб, они обнаружили, что он закрыт из-за ремонтных работ в здании. Они пошли поужинать в местный ресторан под названием «Трокадеро». Ожидая заказ, они услышали бурный спор за соседним столиком, во время которого мужчина делал прокоммунистические заявления в компании женщины и ещё одного мужчины. Когда группа встала, чтобы уйти после еды, двое гестаповцев подошли к мужчине, выпустившему прокоммунистические высказывания. Они не объяснили, что являются сотрудниками гестапо.
Затем разгорелась бурная ссора, которая закончилась тем, что мужчина и двое его спутников покинули ресторан. Через несколько мгновений одному из гестаповцев внезапно пришла в голову мысль, что только что покинувший ресторан мужчина – известный бывший сотрудник КПГ по имени Эрвин. Гестаповцы тут же покинули ресторан, побежали за ним по улице, остановили его и потребовали предъявить документы. Карл Ворт не только отказался показать им документы, но и, согласно показаниям Бобеля и Диттгера, начал нападать на них. Произошёл обмен ударами. Во время драки была разбита витрина, и все трое получили травмы. Бобель и Диттгер отрицали, что были пьяны в ту ночь, и утверждали, что их версия событий соответствует действительности. Они рекомендовали предъявить Ворту обвинение в нанесении телесных повреждений и воспрепятствовании полиции в выполнении ими своих обязанностей.
Гестапо продолжило расследование прошлого Карла Ворта. По всей видимости, он жил вне брака с некой мисс Бонштедт (которая была с ним в ресторане). У пары был маленький ребёнок. Сосед по их дому сообщил гестапо, что Ворт «противник национал-социализма». Это было совершенно не так. Выяснилось, что Карл был красноречивым студентом-медиком, полицейским и убеждённым нацистом, недавно подавшим заявление о вступлении в СА. Музыкант и официантка, бывшие свидетели инцидента в ресторане, вспомнили о бурной ссоре между Карлом и двумя гестаповцами, но не смогли подтвердить, делал ли Ворт какие-либо коммунистические заявления во время своего пребывания в ресторане. Крайне маловероятно, что он когда-либо это делал.
Во время допроса Карл Ворт заявил, что двое гестаповцев, которые, по его словам, были изрядно пьяны, затеяли с ним бессмысленный спор в ресторане в тот вечер. Они так и не представились сотрудниками гестапо. Испугавшись, Карл покинул ресторан вместе со своими товарищами. Бобель и Диттгер погнались за ним, догнали его и жестоко напали на него. Он просто защищался от этого ничем не спровоцированного нападения. Из-за полученных травм Карл провел десять дней в больнице и получил большой счет за лечение в больнице. Он потребовал от гестапо компенсации в размере 1150 рейхсмарок за жестокое обращение и травмы. Для примирения сторон был привлечен бригадный командир СА. Соглашение так и не было достигнуто. Затем дело было передано гестапо прокурору. 9 сентября 1934 года он постановил, что в отношении Бобеля и Диттгера не следует принимать никаких мер, а обвинения против Карла Ворта в воспрепятствовании правосудию и нападении на сотрудников полиции также должны быть сняты.
Ворт отказался принять это решение. Он подал гражданский иск против гестапо о возмещении ущерба. Он отправил письмо Рудольфу Гессу в Берлин с жалобой на обращение с ним. 24 октября 1934 года окружной суд Дюссельдорфа отказался рассматривать его гражданский иск против сотрудников гестапо, поскольку он основывался на предположении, что они действовали произвольно, остановив его на улице и попросив предъявить документы. Несмотря на этот отказ, Ворт продолжал попытки добиться компенсации от гестапо. Он не сдавался. Он направил последнюю жалобу в штаб-квартиру гестапо в Берлине. 11 января 1935 года берлинское отделение гестапо направило ему ответ. В иске было отказано, и подчеркивалось, что версия событий, изложенная двумя сотрудниками гестапо, была верной.18
Жалобы от людей, утверждавших, что донос разрушил их жизнь, часто направлялись и в гестапо. Карл Фидлер (род. 1903) из Оберхаузена в Рурской области обратился в гестапо с просьбой исключить из его предыдущей судимости пункт, который не позволял ему когда-либо вступить в немецкую армию. 19 9 апреля 1935 года на него донес посетитель пивной, услышавший, как он сказал, что поджог Рейхстага в феврале 1933 года совершил не коммунист Маринус ван дер Люббе, а группа эсэсовцев, которые позже были убиты в «Ночь длинных ножей», чтобы скрыть следы. За этот пустяковый, неосторожный, пьяный комментарий Фидлер был приговорён к двум годам тюремного заключения 8 августа 1935 года. Освобождён он был только в 1937 году.
В письме в гестапо от 18 февраля 1942 года Фидлер писал: «Вступить в немецкую армию – огромная и немыслимая честь. Из-за грязной истории в пабе я был низведен до положения гражданина второго сорта. Тем не менее, я всегда считал
