Варварины сказки - Иеромонах Тихон (Невидимов)

- Владыка Холодных Ветров, - ответил Великан. - Он боится тепла и смеха. Он заковал меня в эту цепь, сплетенную из лжи и равнодушия. Она питается одиночеством. Пока меня никто не видит и не слышит, она крепчает.

Лиа посмотрела на страдающее лицо Амирани, на ржавые звенья, впившиеся в его плечо, и ее сердце наполнилось таким острым состраданием, что она готова была заплакать. Ей захотелось обнять этого гиганта, как она обнимала своего младшего братика, когда он плакал.

- Я тебя вижу, - тихо сказала она. - Я тебя слышу. Чем я могу помочь?

Амирани грустно улыбнулся.

-Никто не может разбить эти звенья, дитя. Ни молот, ни огонь. Они поддаются только одному - слову, идущему от самого сердца. Слову светлому и бескорыстному. Но такое слово редко долетает в это ущелье.

Лиа не знала особых заклинаний. Она не была волшебницей. Но она умела молиться. Так ее учила бабушка: «Говори с Богом, как с самым близким другом, ничего не тая в сердце».

Девочка подошла ближе, вдохнула поглубже, закрыла глаза, сложила ладошки вместе и начала говорить. Она не читала молитву из книги, она говорила своими словами, шёпотом, в котором дрожали и боль, и надежда.

«Господи, - начала она, - посмотри на этого великана. Ему так больно. Он такой одинокий. Цепь очень тяжелая, она впилась в его плечо. Помоги ему, пожалуйста. Пусть эта цепь отпустит его. Он ведь хотел сделать людям добро. Он не заслужил такого наказания. Пошли ему утешение. Во имя Отца, и Сына, и Святого Духа. Аминь».

Она открыла глаза. Ничего не изменилось. Сердце ее сжалось от разочарования. Но вдруг она заметила, что одно звено цепи, то, к которому она стояла ближе всего, перестало светиться колючим светом. Оно стало просто темным и тусклым.

- Это твое слово, - тихо сказал Амирани. - Оно коснулось зла. Оно ослабило его.

Лиа поняла. Она села на холодный камень рядом с Великаном, согревая своими маленькими ладонями его огромную, окоченевшую от холода руку, и стала говорить. Она рассказывала ему все, что приходило в голову. О том, как красиво сверкает солнце на крышах ее селения утром. О том, как пахнет свежий лаваш, который печет мама. О смехе своего брата. О первом подснежнике, пробившемся из-под снега. Она рассказывала о своей любви к дому, к горам, к теплому очагу.

И с каждым ее теплым словом, с каждой искренней интонацией, звенья цепи начинали тускнеть одно за другим. Злой свет в них мерк, словно боялся простого человеческого тепла.

Но цепь все еще держалась. Лиа почувствовала, как силы покидают ее. Голос стал тише, губы пересохли. Она уже почти не могла придумать новых слов. Она просто сидела, прижавшись щекой к его руке, и шептала одно и то же:

«Господи, помоги. Господи, помоги. Пусть ему будет хорошо».

И тогда в ее сердце, само собой, без всяких усилий, родилась самая короткая и самая сильная молитва, которую только можно придумать:

«Господи, помилуй».

Она прошептала эти слова три раза. И случилось чудо.

Цепь не лопнула с грохотом. Она не рассыпалась. Она просто... растворилась. Словно ее сплели из черного дыма, и светлый ветер развеял этот дым. Ржавый крюк с тихим звоном упал на камни и рассыпался в красную пыль.

Наступила тишина. Амирани медленно, с невероятной осторожностью, словно боясь спугнуть случившееся, пошевелил плечом. Он провел ладонью по тому месту, где много лет впивалась цепь, и глубоко вздохнул. Воздух снова наполнил его легкие, свободный и горький от запаха полыни.

Он посмотрел на Лиа. В его туманных глазах стояли слезы, каждая величиной с росу на паутинке.

- Спасибо тебе, маленькое человеческое сердце, - сказал он, и голос его больше не был похож на гром. Он был тихим и глубоким, как шум далекого водопада. - Ты освободила меня не молитвой заклинателя, а молитвой друга. Ты сняла цепи не силой, а состраданием.

Он поднялся на ноги. Он был так высок, что, казалось, мог достать до звезд. Он потянулся, и по склонам ущелья прокатился гул - это двигались камни, радуясь его свободе.

- Но почему же ты не уходишь? - спросила Лиа. - Ты же свободен! Беги, пока не вернулся Владыка Холодных Ветров!

Амирани посмотрел в сторону ее селения, на огоньки, что зажглись в окнах, крошечные и хрупкие, как светлячки.

- Я ухожу, дитя. Но не туда, куда думаешь ты. Владыка Ветров узнает о моем освобождении. Он разозлится и обрушит на твой дом всю свою ярость. Ваши крыши не выдержат его ледяного дыхания. Ваши очаги погаснут.

Лиа с ужасом посмотрела на него.

-Что же делать?

Великан улыбнулся своей мудрой, печальной улыбкой.

-Добро, сделанное от всего сердца, не может исчезнуть. Оно должно остаться в мире. Навсегда.

Он сделал шаг к выходу из ущелья. Потом еще один. С каждым его шагом его кожа становилась темнее, тверже, прочнее. Она покрывалась прожилками, похожими на гранитные жилы. Пальцы его ног вросли в землю, превратившись в каменные основания. Одежда его стала склонами, поросшими мхом. Волосы стали дремучим лесом на его вершинах.

Он медленно, невероятно медленно, опускался на колени, а потом и вовсе лег, раскинув руки-хребты, обратив к небу свое лицо-скалу.

Лиа смотрела, затаив дыхание. Она видела, как Великан Амирани превращался в Гору. Не просто в груду камней, а в величественную, могучую, новую гору. Ту самую, что она видела каждый день из окна своего дома.

Прошло несколько минут. Все стихло. Над ущельем сияли звезды. А перед Лиа стояла новая, незнакомая раньше гора. Она была похожа на спящего великана, который навеки укрыл собой селение от злых ветров.

В ту же ночь Владыка Холодных Ветров примчался в ярости в ущелье. Он завыл, засвистел, пытаясь прорваться к селению. Но новая гора встала на его пути несокрушимой стеной. Ветер бился о ее каменную грудь, выл от бессилия, но не мог пробиться ни на шаг. Он мог лишь шевелить верхушки деревьев на ее склонах, и тот шум был похож на колыбельную песню.

Лиа вернулась домой на рассвете. Ее встревоженные родители обняли ее. Когда они спросили, где она была, девочка просто подошла к окну и показала на новую гору.

- Это Амирани, - тихо сказала она. - Он теперь охраняет нас.

С той поры в селении воцарился покой. Лютые ветры больше не выли в трубах