Баба-Яга на Новый год - Валентина Анатольевна Филиппенко
— Вот уж действительно — жизнь как в сказке. Кто же знал… — Папа встал со стула и закончил разговор, будто накрыл крышкой. Петя послушно зашагал из кухни за ним.
Петренко-старший и правда сел в гостиной в кресло, а Петя — и правда — пошёл к себе в комнату. Ему было немного неспокойно, но очень любопытно. И даже щекотно оттого, что сам Дед Мороз ответил на его письмо.
Закрыв глаза, Петя повторял про себя слова из послания — похвалу его победе на олимпиаде и благодарность за итоги года. «За второе место… по математике…»
Сладко вздохнув, сквозь сон он вдруг увидел высокую новогоднюю ёлку, украшенную какими-то невероятными игрушками, сияющими гирляндами, блестящим «дождиком» и ватным снегом. И под этой ёлкой-горой возвышались — горой чуть поменьше — подарки. Мысленно разворачивая коробку, упакованную в фольгу и подписанную его именем, Петя сладко и крепко уснул.
Глава 3 Игрушки
Игрушки
Но наутро ни украшенной ёлки, ни горы подарков в гостиной не обнаружилось. Выбравшись из кровати, Петя первым делом пошёл не умываться или в туалет, а проверять Бабу-ягу. Ему уже не верилось, что она была настоящей и действительно заявилась к ним домой.
В кресле в неудобной позе спал папа. Он крепко обнимал хоккейную клюшку и громко сопел. На диване лежал свернутый тюк, на подоконнике, устроившись на боку, ночник видел электрический сон. На столе стояла коробка с новогодними игрушками. А рядом с ней, на стуле, обмотавшись каким-то новым платком, сидела Баба-яга. Она доставала из коробки стеклянные яблоки, золотистую кукурузу, полосатый арбуз, сияющие блестками конфеты, орехи в фольге и мандарины — почти как настоящие — и… отправляла их в рот. Игрушки с хрустом и треском лопались под острыми тёмными зубами и превращались в стеклянную пудру. Яга уничтожала праздник и украшения для ёлки!
— Что… Что вы делаете?! — наконец завопил Петя. Сперва от ужасного зрелища он мог только хлопать глазами и беззвучно размахивать руками. А теперь кинулся к столу.
Тут проснулся и Петренко-старший. Подскочив с кресла, он бросил в сторону клюшку и забормотал что-то невнятное. Коробка, оказавшись в папиных руках, прижалась к его груди и жалобно затарахтела оставшимися на дне игрушками: голубыми шарами и алой, хранящей круглый год искры праздника звездой.
— Что я делаю? Я завтракаю, — ехидно улыбнулась Баба-яга и стёрла с губ осколки и стеклянную пыль. — Пока вы спали, я проголодалась. Не шторы же мне жевать!
Петя хотел поколотить ягу. Ведь это были любимые игрушки мамы! Игрушки из её детства! Папа тоже еле сдерживался, чтобы не сказать что-то грубое, но вдруг почти крикнул:
— Это был наш праздник! Зачем вы это сделали? Почему?
— Да на что вам эта ёлка, если вы в новогоднее чудо и Деда Мороза не верите? — выпрямилась и упёрла руки в бока Баба-яга. — Не верите — и не верьте. Лицемерие какое, — фыркнула она и направилась на кухню, бормоча под нос: — Вот так и делай людям одолжение…
А в глазах папы уже хороводом носились стаканы, тарелки и кувшин для сока, хранившиеся на кухне в шкафу для посуды. Если яга и это уничтожит…
— Так, стоп! — скомандовал он и шагнул за ней в темноту зимнего утра. — В этом доме… В этом доме едят только еду!
— Тогда — кормите! — довольно заявила гостья и уселась на кухне за стол, закинув ногу на ногу.
— Кормите? — повторил папа и, не расставаясь с коробкой с остатками игрушек, осмотрел столешницу и холодильник. — Мы будем есть кашу.
— И я тоже буду кашу, — кивнула яга.
В Петиной голове не укладывалось, как после поедания ёлочных украшений эта ведьма-злодейка хотела съесть что-то ещё? И как она вообще выжила, проглотив куски стекла и пластика? Петя вопросительно посмотрел на папу. Тот беззвучно, губами произнёс: «ОНА СУ-МАС-ШЕД-ШАЯ», подавая сыну сигналы бровями и усами. А с холодильника, прикреплённое магнитом, на Петю смотрело письмо Деда Мороза. Оно просило всех собравшихся на кухне успокоиться и не переживать.
Папа тем временем начал готовить завтрак: совсем не «мужской», а в кастрюле. Полпачки геркулеса он высыпал в кипяток, слегка посолил и посыпал сахаром.
— Собирайся в школу, — скомандовал Петренко-старший Пете и накрыл закипающие хлопья крышкой.
Баба-яга втягивала носом запах овсянки не хуже вытяжки над плитой. И оценила кашу по достоинству с первой ложки. Пока Петренко-старший нервно качал ногой и записывал за старушкой что-то в табличку, та насыпала в свою тарелку целую ложку соли, корицы, чёрных горошин перца и немного коричневого сахара. Потом перемешала кашу и стала громко, отдуваясь, заглатывать содержимое ложки.
— Хорошо-о-о, — довольно засопела она и облизала тарелку — уже третью, помимо вылизанной кастрюли, — не без странных звуков, смеха и гримас.
Правда, аппетитом в то утро могла похвастаться только яга: папа, потерявший голод и покой, поковырял свою порцию, отложил в сторону телефон и принялся перечитывать письмо от Деда Мороза. Петя следовал его примеру: тоже ничего не ел и заглядывал в письмо. Посмотрев на часы, Петренко-старший кивнул сыну — мол, пора на выход.
— Но как мы оставим её одну в доме? — спросил Петя.
— Её… Нехорошо так при человеке. То есть при… В общем, не говори так. Мне надо съездить в офис. Но я быстро вернусь, — повысив голос на словах «офис» и «быстро вернусь», сказал папа. — И тебя в школу отвезу.
Яга хмыкнула, будто не слышала их разговора, и уставилась в окно. Там красиво падал снег.
Петренко-старший за минуту собрался и вышел в подъезд, придерживая дверь ногой. Он звонил по телефону брату, дяде Лёше. Они были погодками, почти ровесниками, и не просто братьями, а настоящими друзьями. Дядя Лёша работал психологом, и только ему Петренко-старший доверял самые ужасные секретные секреты.
— Лёша, — шептал Петренко-старший, чтобы ни яга, ни соседи не услышали, — Лёша, тут у меня такое… В квартире — какая-то сумасшедшая. Говорит, что она Баба-яга. Я сделал сводную таблицу и отправил тебе.
В телефоне сперва сонно и недовольно зашуршали, а потом громко засмеялись.
— Ты там чего, совсем к концу года устал? Или Лариса новую причёску сделала? Или… тёща приехала? Андрей, я сплю — не первое же апреля, — ответил дядя Лёша.
— Ты посмотри, пожалуйста: я стою на лестничной площадке,
