Как создать хентай 5 18+ - Вадим Фарг
— Я ждала тебя, — её голос, тихий и немного дрожащий, прозвучал в тишине так громко, что я вздрогнул. Она даже не обернулась, продолжая смотреть в окно.
Айяно медленно встала, её движения были плавными, почти кошачьими. Она подошла к холодильнику, открыла его, и холодный свет на мгновение вырвал её стройную фигуру из темноты. Сестра достала бутылку белого вина, которую мы хранили для особых случаев, и два бокала на тонких ножках. Наполнив их, она поставила один на стол, прямо передо мной. Безмолвное приглашение, от которого я не мог отказаться.
— Мне нужно было поговорить, — сказала она, наконец-то повернувшись. В её глазах, даже в полумраке, я увидел то, чего не видел раньше — тень настоящего, глубокого страха. — То, что было в отеле… с этим Рассом… меня до сих пор потряхивает.
Она сделала маленький глоток, и её рука, державшая бокал, едва заметно дрогнула.
— Когда он схватил меня… за горло… я на одну ужасную секунду подумала, что всё. Конец.
В этот момент она впервые показала мне свою слабость. Свою уязвимость. Моя сильная, смелая, всегда всё контролирующая сестра, которая без тени сомнения полезла со мной в логово потенциального маньяка, сейчас стояла передо мной, напуганная и хрупкая. И я почувствовал резкий, болезненный укол вины. Это я втянул её в это. Это из-за меня она пережила этот ужас.
Я молча сел за стол, взял её холодную, как лёд, руку в свою и крепко сжал.
— Прости меня, Айяно. Я не должен был тебя в это втягивать. Прости.
Она посмотрела на меня, и в её глазах блеснули слёзы. Но она не заплакала. Лишь крепче сжала мою руку в ответ.
Мы сидели так в полумраке, попивая терпкое, холодное вино. Сначала мы снова и снова проговаривали события того дня. Каждую деталь, каждый шорох, каждый испуганный вздох. Мы словно вытаскивали свой страх наружу, рассматривали его под лунным светом и топили в вине, чтобы он наконец-то отпустил нас. И это помогало. Напряжение медленно спадало, уступая место усталой, тихой близости.
А потом, когда самая острая боль прошла, наш разговор перетёк в спокойное, мирное русло. Мы, как в детстве, начали шептаться о всяких пустяках. Я рассказал ей, как сегодня на лекции случайно назвал профессора Танаку «госпожой», и она тихонько хихикнула, обозвав её «старой извращенкой». Она поделилась своими подозрениями насчёт нашего отца и его странных переглядываний с Эйми-сан. Мы вместе строили самые невероятные теории — от покупки гоночной машины до тайного вступления в секту свидетелей вкусной больничной еды. Мы обсуждали предстоящий университетский фестиваль, и я, сам не зная почему, рассказал ей про близняшек и их сумасшедшие костюмы. Она слушала, слегка приподняв бровь, но в глазах её плясали смешинки.
Вино закончилось. Мы сидели в уютной, комфортной тишине, просто чувствуя тепло друг друга. И в этот момент я понял, что наша связь — это нечто гораздо большее, чем просто запретное сексуальное влечение, которое вспыхнуло между нами. Это была та самая глубинная, настоящая близость, о которой я так часто пытался писать в своих самых лучших, самых проникновенных новеллах. Близость двух душ, которые прошли через ад и выжили, просто потому, что держались друг за друга. И это чувство было куда более пьянящим, чем любое вино и любой, даже самый изощрённый секс.
* * *
Я проснулся не от будильника. И даже не от того, что солнце решило устроить мне сеанс светотерапии прямо через веки. Нет, причиной моего пробуждения стало странное, почти физически ощутимое чувство, будто на меня кто-то пялится. Знаете, как в фильмах ужасов, только вместо желания залезть под одеяло, моё тело почему-то начало проявлять признаки жизни. Я с огромной неохотой разлепил глаза.
Картина, представшая передо мной, заставила бы покраснеть даже самого отъявленного развратника. Прямо надо мной, стоя на коленях на моей же кровати, нависала Айяно. На ней была её любимая ночная рубашка из тончайшего полупрозрачного шёлка, которая в лучах утреннего солнца превращалась в бесполезный кусок ткани. Я мог без труда разглядеть тёмные ореолы её сосков, изящный изгиб талии и плавную, соблазнительную линию бёдер. Её растрёпанные после сна волосы каскадом спадали мне на плечи, щекоча кожу и посылая по телу табун мурашек.
— Доброе утро, братик, — прошептала она. Её губы изогнулись в такой игривой и одновременно решительной улыбке, что у меня в голове зазвенел набат.
Мой сонный мозг отчаянно пытался подать сигнал тревоги: «Стоп! Это же сестра! Что происходит?», но тело, кажется, уже давно перешло на сторону врага и жило своей собственной, полной предвкушения жизнью. Не успел я и пикнуть, как она одним резким, отточенным до совершенства движением сдёрнула с меня одеяло. Утренняя прохлада тут же обняла меня, но ненадолго. Её тёплая, до дрожи уверенная рука без малейшего промедления нашла то, что искала, и без тени стеснения сжала мой уже готовый к бою агрегат.
— Айяно, что ты творишь…
— Тссс, — она приложила изящный пальчик к моим губам, заставляя замолчать. — Родители ещё спят. Я заперла дверь. Так что просто будь хорошим, тихим мальчиком. Очень-очень тихим.
Не прекращая своей уверенной ласки, она грациозно приподняла подол ночнушки. Ну да, как я и думал — под ней было только её великолепное тело. Она медленно провела головкой моего члена по своим уже влажным, припухшим губкам, дразня и себя, и меня до исступления, а потом начала мучительно, невыносимо медленно насаживаться сверху.
Я сдавленно выдохнул, чувствуя, как она поглощает меня, принимает в своё горячее, узкое и влажное лоно. Айяно прикусила нижнюю губу, чтобы не застонать, а её глаза, в которых плескалось чистое, ничем не замутнённое желание, смотрели прямо в мои. Поначалу её движения были осторожными, словно она пробовала воду, но с каждым толчком становились всё увереннее, всё быстрее. Вскоре она нашла свой идеальный ритм, и я, полностью потеряв контроль над ситуацией, покорно подчинился ему. В какой-то момент она, не сбавляя темпа, облизала свои пальцы и, глядя мне прямо в глаза с наглым вызовом, начала массировать свой клитор. Это зрелище было настолько откровенным, настолько порочным, что мой мозг окончательно отключился. Ещё через минуту её тело выгнулось и напряглось, как струна, она издала тихий, сдавленный писк, похожий на стон котёнка, и замерла, сотрясаясь в беззвучном оргазме.
Наклонившись к самому моему уху, она выдохнула, опаляя кожу горячим дыханием:
— Спасибо… Мне именно этого и не
