Лекарь Империи 6 - Александр Лиманский
Музыканты торопливо собирали инструменты. Официанты начали убирать столы. Вечер был окончательно и бесповоротно испорчен.
— Не переживай, Илья, — барон фон Штальберг положил тяжелую руку мне на плечо. — Ты сделал все, что мог. Больше, чем мог.
— Да дело не во мне, — я покачал головой. — Если кому и стоит переживать, так это вам, барон. Ушаков… Он действительно может вас уничтожить. И формально имеет на это право — ваш сын нанес тяжкие телесные повреждения его наследнику.
— По-отечески я его понимаю, — вздохнул барон. — Когда твой ребенок между жизнью и смертью, готов обвинить весь мир. Это нормальная реакция.
— Истерика — не оправдание для хамства, — качнул головой я.
Вероника крепче сжала мою руку, поддерживая меня — я все еще покачивался от слабости.
— Тебе нужно отдохнуть. Ты выкачал почти всю «Искру». Это опасно.
Она права. Тело было пустым, выжатым, как лимон. Еще немного, и я бы просто потерял сознание. Но сейчас меня волновало не это.
— Двуногий! — Фырк материализовался прямо передо мной, его всего трясло, он размахивал лапками. — У меня важная информация! Очень важная!
— Что такое? — мысленно спросил я, пытаясь сфокусироваться на его взволнованной фигурке.
— Я не все успел рассмотреть… Но у парня точно проблема с сердцем! Причем серьезная!
— Какая проблема?
— Оно очень странно устроено! Я видел какую-то аномалию… Не успел разобраться! Но это точно врожденный порок! Ставлю на это свою последнюю шишку!
Холодок пробежал по моей спине. Все встало на свои места.
— Они будут искать не там, — медленно произнес я вслух.
— Что? — барон нахмурился. — О чем ты?
— Фельдшеры и лекари в больнице будут лечить черепно-мозговую травму. Им нужно делать не МРТ головы, а ЭхоКГ сердца. Срочно. Иначе…
Я не договорил. В голове уже на полной скорости формировался план.
— Иначе что? — спросил барон, его глаза внимательно следили за мной.
— Иначе Максима ждет еще один сердечный приступ. И он, скорее всего, станет последним.
Глава 11
Руки тряслись, перед глазами плыли черные точки, колени подгибались. Каждое движение отдавалось тупой болью во всем теле.
Но мозг, освободившись от необходимости поддерживать жизнь в другом человеке, работал четко и холодно. И то, что я понял, не давало мне покоя.
— Мне нужно в больницу. К Максиму Ушакову, — произнес я, глядя на Веронику и барона.
Вероника даже бровью не повела. Она знала меня слишком хорошо — видела этот взгляд десятки раз. Взгляд лекаря, который физически не может бросить пациента, даже если весь мир против.
— Конечно, милый, — она взяла меня под руку, поддерживая. — Я с тобой. Когда ты по-другому поступал?
— Вот это правильная женщина! — одобрительно прокомментировал у меня в голове Фырк. — Не спорит, не отговаривает, просто поддерживает. Где ты такую нашел?
— Я и сам удивляюсь, — мысленно ответил я, чувствуя благодарность за ее спокойную силу. Она была моим якорем в этом шторме.
Барон фон Штальберг смотрел на меня как на сумасшедшего. Его брови поползли вверх, на лбу появились морщины недоумения.
— Илья Григорьевич, я тебя решительно не понимаю. Граф Ушаков только что фактически послал тебя ко всем чертям. Он обвинил тебя в некомпетентности, пригрозил судебным преследованием, обещал уничтожить твою карьеру. И после всего этого ты собираешься бежать спасать его сына?
— Я по-другому не могу, — честно ответил я. — Понимаете, ваше благородие, если я знаю — абсолютно точно знаю! — что пациента лечат неправильно, что он стоит на пороге смерти из-за неверного диагноза, как я могу просто пойти домой? Лечь спать, зная, что человек умрет из-за чужой ошибки, которую я мог бы исправить?
— Но Ушаков же…
— Ушаков — отец, который боится за своего ребенка. Его гнев и страх понятны. Но это не отменяет моего долга как лекаря. Я дал клятву — не навреди. А бездействие, когда можешь помочь — это тоже вред. Самый страшный вред.
— Ой, какие высокие материи! — фыркнул у меня в голове Фырк. — Клятва, долг… Просто признай, что у тебя комплекс спасителя! Ты просто не можешь пройти мимо медицинской загадки, особенно когда на кону чья-то жизнь! Это твой личный наркотик!
— Может, ты и прав, — усмехнулся я. — Может, это и есть мой наркотик. Но если он спасает жизни, то это не самый плохой вид зависимости.
Барон долго смотрел на меня. В его серых глазах что-то изменилось — недоумение сменилось уважением.
— Вижу. Понимаю. И знаешь что? Восхищаюсь. Черт возьми, вот бы мой сын был таким, как ты. Принципиальным. Готовым идти до конца ради правого дела, даже если весь мир против, — он покачал головой, и в его голосе прозвучала неприкрытая горечь. — Альберт… он другой. Избалованный, эгоистичный. Думает только о развлечениях и статусе. А ты — настоящий. Настоящий лекарь, настоящий человек.
— О-го-го! — присвистнул Фырк. — Барончик проникся! Смотри, сейчас усыновит тебя и завещание перепишет! Будешь фон Разумовский!
— Он видит во мне не просто лекаря, — согласился я мысленно. — Он видит во мне то, чего ему не хватает в собственном сыне. Принципы. Целеустремленность. Ответственность. И это делает его не просто благодарным пациентом.
— Мне понадобится ваше содействие, — сказал я прямо. — Ушаков меня на порог больницы не пустит. Нужен обходной путь. Хитрость.
— Я и не собирался бросать тебя одного с этой проблемой, — барон выпрямился, и в его голосе зазвенела сталь. — В конце концов, это мой сын стал причиной всего произошедшего. Его неконтролируемая агрессия привела к драке. Значит, и я несу часть ответственности за жизнь Максима Ушакова. Помогу всем, чем смогу.
— Всем, чем сможете? — я прищурился, оценивая его решимость. — Даже если просьба будет… нестандартной?
— А что, будет какая-то экстраординарная просьба? — барон приподнял бровь. — Нужно будет подкупить главврача? Или взять больницу штурмом?
— Не совсем.
* * *
Центральная Владимирская больница. Терапевтическое отделение. Тридцать минут спустя.
Лекарь третьего класса Виолетта Архиповна Пестрякова заканчивала вечерний обход.
В свои тридцать пять она выглядела моложе — правильные черты лица, каштановые волосы, собранные в аккуратный пучок, стройная фигура, которую она тщательно скрывала под мешковатым халатом.
