Пафка и Шкаф - Валентина Анатольевна Филиппенко
Слышишь, Пашка?
Наказане
Но Пашка был настоящим, и наказали его по-настоящему.
Папа кровожадно прохаживался по комнате, рассказывая Пашке, что делают с ворами в Китае, как с ними поступали индейцы, Иван Грозный и граф Дракула. Папа сверкал глазами и хрустел пальцами. В итоге у Пашки забрали телефон, ему запретили пользоваться папиным компьютером и маминым планшетом, он не гулял после школы, отжимался с утра десять раз, учил стихотворение раз в два дня и пылесосил квартиру — при этом повторяя таблицу умножения. И так целый месяц!
Сколько будет восемью шесть? А если два умножить на девять? Гудя, словно пылесос, Паша двигал кресла, стулья, табуретки и вместе со своим новым другом — пыледышащим драконом — повторял столбики из цифр.
Теперь на уроках ему даже некуда было смотреть, когда становилось слишком скучно: приходилось разглядывать окно, одноклассников и плакаты с картой России или знаками дорожного движения.
Кто мог положить папин кошелёк в карман Пашки? Папа сам, конечно, порой был очень невнимательный, несмотря на густые брови, и он мог это сделать случайно. Или бабушка могла? Но зачем? Она же любит Пашку.
Может быть, это мама? Хотела разыграть папу и побоялась признаться?
Нет. Кажется, это сделало чудовище, которое жило в шкафу, съело вишнёвый пирог, напало на Пашку и теперь решило его окончательно уничтожить. Пашка не был в этом уверен, но по-другому объяснить случившееся не мог. Это чудовище объявило Пашке войну.
— Я не боюсь какое-то старое глупое пальто с полным ртом пуговиц, которое ворует чужие кошельки и пироги! — говорил сам себе Пашка. И взгляд его в этот момент, казалось, становился решительным.
Чудовище, скорее всего, и не настоящее даже. Как и одноклассники, и мальчики во дворе.
Бытвы с польто
Выучив второе, очень длинное, выбранное бабушкой и скучное, бессмысленное стихотворение про зиму и мороз, Пашка решил: чудовищу нужно было отомстить.
И пока не закончился месяц наказания, пока в Пашке кипело много злости и решительности, нужно было сделать это.
Ах, если бы у Пашки были друзья — он вместе с ними склеил бы себе латы, наточил меч или взял лазерный пистолет и уничтожил врага. Но друзей у Пашки не было…
Он гулял во дворе или шёл по школьным коридорам как по пустыне: одинокий молчаливый путник на верблюде среди дюн. Если ему навстречу шли мальчишки из параллельного класса или учительница английского, у которой на голове возвышалось гнездо, будто она спрятала в нём вазу и обмотала вокруг неё волосы, так вот, если навстречу Пашке шли ненастоящие дети или настоящие взрослые, он превращался в ковбоя и тут же засовывал руки в карманы и опускал глаза. Вы не знали? Ковбои могут быть очень застенчивы, если в их карманах нет пистолета.
Поэтому кто же может помочь Пашке в войне с домашним монстром? Только он сам.
Вторую ночь подряд Пашка придумывал план мести: он представлял, как топит пальто в реке и оно долго плывёт в серой мутной воде, жалобно пузырясь. Он сжигает пальто; правда, тут его воображение рисовало ещё и страшные картины горящего шкафа и даже целой квартиры… приходилось отказываться от этого варианта.
Родители могли завести собаку, и тогда бы однажды Пашка оказался дома один и отдал собаке на растерзание зловредное пальто. Этот план казался самым подходящим!
И ещё была какая-то идея, но на ней Пашка случайно два раза подряд засыпал.
В субботу за обедом Пашка жалобно сказал родителям:
— Мама, папа… купите мне щенка.
И отложил ложку в сторону, будто его аппетит зависел от родительского решения.
Момент был выбран не самый подходящий: наказание с Пашки ещё не сняли, и такие просьбы от него никто не ждал. Да… первый бой был проигран: родители отрицательно закачали головой и сказали, что вернутся к этому разговору через три недели.
Как же несправедливое наказание злило Пашку! Каждое утро, собираясь в школу, он открывал шкаф и с ненавистью находил висящее в глубине старое зелёное пальто.
Прожорливый шкаф вмещал много вещей: по четвергам к родителям приходили гости, набивая шкафу полный рот пальто, курток, пуховиков и шуб. Его дверки с трудом закрывались, и из них торчали рукава и уголки верхней одежды, словно макароны. Пашка очень надеялся, что вот тут-то монстру бы себя показать при свидетелях, чтобы все убедились, что это не Пашка съел пирог и взял кошелёк. Но как спровоцировать монстра?
Пока родители и их друзья пили чай, Пашка выбежал в коридор, открыл шкаф и прошипел:
— А ну-ка, выходи, чудище! Пусть все на тебя посмотрят!
И вернулся в свою комнату.
В зале волнами набегал на дверь смех, стучали посуда и стулья, а из шкафа в коридоре никто не выходил. Только кто-нибудь из друзей мамы и папы шёл в туалет, на ходу закрывая дверцу того самого шкафа.
Будто в страшном сне, Пашке порой казалось, что в шкафу рядом с зелёным старым пальто появляется ещё одно — пальто какого-то другого мальчика, которого взяли домой вместо него. Ненастоящего, но очень весёлого, с хорошими оценками и своими, взявшимися откуда-то сами собой кроссовками со светящимися шнурками.
В такие минуты тошнота подступала к самому горлу Пашки вместе с головокружением, и он мотал головой, чтобы отогнать от себя плохие мысли и страхи.
Нет, не могли родители взять себе другого сына. Даже чтобы наказать Пашку!
В квартире больше не было места для кровати, книжного шкафа и второго велосипеда.
Зазтрял
Вторая неделя наказания подошла к концу. В воскресенье мама даже взяла Пашку с собой в кино, сказав папе, что они пошли к стоматологу.
В прохладном холле двери были очень тяжёлые, но мальчик, словно древнегреческий герой, толкал их плечом, распахивая перед мамой. Мама благодарно проскальзывала в тонкий проём и гладила сына по голове. В руках у неё одобрительно урчало ведро попкорна.
Хорошим манерам Пашку учил папа: он показывал, как нужно отвечать на предложение съесть ещё супа (не «отстань, я не хочу», а «спасибо, я больше не голоден») и даже как ботинки чистить — с достоинством. В чёрном жирном креме для обуви, вспотевший, с высунутым языком, по вечерам Пашка тёр щёткой свои ботинки, повторяя за папой лёгкие, скользящие движения.
Конечно, простые правила — как не тянуть чай и не чавкать, здороваться и прощаться, вытирать рот салфеткой и не заглядывать в чужую тарелку, да что
