Туркменские сказки - Автор Неизвестен -- Народные сказки

— Дорогие паломники, куда же вы торопитесь. Зайдите в комнату для гостей, там вас накормят, напоят всем, что пожелаете, а потом идите с богом. У нас такой обычай: кто приходит к нам, будь он падишах или нищий, должен погостить у нас, — и она повела удивленных такой щедростью паломников в покои, где был расстелен сачак и на нем всякие яства в чашах из чистого золота. Гульджахан предложила каждому из гостей взять, что им понравится, на память. Но дивана наотрез отказались.

— Нет, нет, — сказала Гульджахан, — у нас такой обычай: если мы угощаем гостя, то отдаем ему посуду, из которой он ел-пил.

Действительно, такой обычай у нее был, и она строго соблюдала его. Не уважить обычай — обидеть хозяина. Поэтому Ширванадыл взял посуду, которой пользовался.

— Уважаемые гости, — снова сказала Гульджахан, — вы наверное много видели, а ведь говорят: кто много видел — много знает. Расскажите нам что-нибудь, а мы послушаем. Особенно мы любим слушать мудрые пословицы и сказки.

— О уважаемый падишах, сейчас нам нечего сказать, — ответил Ширванадыл, — мы еще не собрались с мыслями. Если позволите, мы придем вечером и расскажем.

— Что ж, это можно, — сказала Гульджахан.

Ширванадыл со своими спутниками пришел вечером.

— Первым будет говорить тот, — сказала Гульджахан, — кто больше знает.

— Если позволит падишах, — сказал Ширванадыл, — первым буду говорить я.

— Хорошо, — согласилась Гульджахан. — Тогда эту ночь мы будем слушать тебя. А твои спутники могут идти и спокойно отдыхать в покоях для гостей.

Пока Ширванадыл рассказывал о том, что видел или слышал, Гульджахан много раз нарочно вставала и выходила во двор. И каждый раз величественный повелитель Ширванадыл поспешно то подавал, то принимал от нее обувь.

— В стародавнее время, — рассказывал Ширванадыл, — жил-был очень умный и справедливый падишах. О его щедрости и благородстве в народе слагали легенды. Часто, оставаясь наедине с самим собой, он думал: «Такого человека, как я, еще не было на земле и наверное не будет». Однажды, когда он сидел в тяжком раздумьи, к нему пришел какой-то нищий и стал просить милостыню. Падишах дал ему монету. Тот вернулся и попросил вторую. Падишах не мог потерпеть такой наглости и прогнал его. Тогда нищий сказал, что падишах оказался не таким щедрым, как о нем ходит молва, а вот, мол, в такой-то стране падишах так падишах. Ни по щедрости, ни по справедливости нет ему равных в целом свете. Падишах не поверил словам нищего и отправился в страну, чтобы лично убедиться в истинности слов нищего. Оказалось, нищий ничего не преувеличивал. Тогда падишах тоже стал добрым и щедрым. С тех пор на земле стало два падишаха равных по уму, благородству и щедрости.

— Но гость кое-что упустил, — сказала Гульджахан. — Действительно, падишах стал щедрым, но не от души, а от зависти к славе другого. А ведь ему лучше было бы оставаться самим собой… О, кажется, уже поздно, гость наверно устал, ему пора отдохнуть… Спокойной ночи… А завтра приходите опять, я тоже кое-что расскажу.

Назавтра Ширванадыл пришел со своими визирями снова. Гульджахан села на трон, гостей усадила на почетные места рядом с собой и начала рассказывать о том, как один шах подслушал разговор трех сестер, как он осуществил мечту двух старших, а младшую вместо того, чтобы взять себе в жены, бросил на съедение хищным зверям в пустыне. Ширванадыл несколько раз порывался встать, чтобы уйти с глаз долой, но Гульджахан не отпустила его до тех пор, пока не рассказала все вплоть до того, как этот шах когда-то с гневом отверг дерзновенную мечту девушки о том, чтобы падишах подавал ей обувь, когда она выходила бы из покоев и принимал эту обувь по ее возвращении к себе, и как она потом все-таки заставила падишаха подавать и убирать обувь и ее желание осуществилось.

От всего услышанного Ширванадыл пришел в такое замешательство, что не знал куда спрятать глаза. В довершение всего Гульджахан вышла на минутку и вернулась в девичьем наряде.

— Вот так, падишах Ширванадыл, — сказала она, улыбаясь. — Все-таки ты мне подавал обувь. Может быть, я ошиблась? — лукаво спросила она.

Гульджахан с большими почестями проводила падишаха Ширванадыла и его визирей. Сама же она много, много лет оставалась мудрым, справедливым и щедрым падишахом, самым мудрым, справедливым и щедрым на земле.

Сын вора

Разжег он очаг, поставил на него казан, смотрит, а одной почки нет. Посмотрел туда-сюда — исчезла.

— Где вторая почка? — спросил он у сына.

— Не знаю, — ответил тот. — А может у этого барана она была одна?

Отец сломил хворостину и стал бить сына, приговаривая: «Скажи, куда дел?… Скажи, куда дел?…»

Но сколько он ни бил, тот не сознался.

Однажды отец решил обокрасть казну падишаха.

Долго он присматривался, приглядывался и решил: «Возьму с собой сына, он пролезет сквозь решетку, иначе мне не будет удачи».

Ночью взял он сына, подождал, когда стражник ушел за угол, и они забрались на крышу. Выставив стекло, вор через решетку спустил на веревке сына. Бросив ему торбу, приказал наполнить ее золотом и драгоценными камнями.

Сын сделал все, как ему сказал отец.

Вытащив торбу, отец стал поднимать сына. Когда он уже был у решетки, отец тихо спросил:

— Так где вторая почка?

— Не знаю, — так же тихо ответил сын. — Может, у него она была только одна.

— Если ты не сознаешься, — снова прошипел отец, — я тебя оставлю тут.

— Как хочешь, — ответил сын, — но я ее не брал.

Отец рассердился и отпустил веревку.

Утром казначей открыл хранилище — смотрит, в углу спит малыш. Разбудив его, казначей спросил:

— Как ты сюда попал?

— Через решетку.

— Кто ограбил казну?

— Тот, кто бросил меня тут.

— А кто бросил тебя?

— Тот, кто ограбил казну…

Сколько ни бился казначей, так ничего и не смог добиться. Схватив малыша за руку, он потащил его к падишаху. Лестью и угрозами, падишах хотел выведать, кто ограбил казну, но тоже ничего не добился. Рассвирепев от неудачи, он приказал:

— Повесить этого змееныша!

Весть о краже и предстоящей казни вора молнией разнеслась по столице. Торговцы бросили свои лавки, ремесленники — забыли о своих делах. Пришел посмотреть на казнь и вор-отец.

Мальчика