Тридевятое. Книга вторая - Ирина Кизимова
Как и было говорено, два потока воды переплелись вместе, но благо струи были хорошо различимы, и Глеб аккуратно наполнил два хрустальных сосуда сначала тёмной как ночь — мёртвой водой, а затем светлой как день — живой. Он внимательно изучил содержимое и удостоверившись, что всё сделал правильно, поспешил скорее покинуть границу Нави, пробираясь через тот же самый гул не упокоенных душ, ни на секунду не сходя с тропы.
Глеб помнит, как сбрызнул уже остывшее тело Ивана-царевича сначала мёртвой водой. Раны, нанесённые братьями-предателями тотчас же, затянулись, горло заросло свежей плотью и кожей, словно ничего и не было. После в ход пошла живая вода, едва она успела окропить тело, как то пришло в движение, пальцы на руках задрожали, а плотно закрытые веки затрепетали. Глеб успел исчезнуть во тьме соседнего ельника в тот самый момент, когда Иван очнулся. Отошедший от мёртвого сна царевич звал его снова и снова, но Глеб не нашёл в себе сил выйти к нему, поход в Навь истощил как тело, так и душу, он едва смог добраться до той самой поляны, где до этого лежал труп Ивана, чтобы позвать на выручку Полночь, благо царевич уже был далеко и не слышал его.
Задремав на спасительной спине коня, Глеб увидел коридор впервые. Он заменил собой все сны чародея, коих он прежде никогда и не видывал. Всю ночь Глеб шёл у бесконечных стен, а на утро просыпался опустошённым, будто из него ушла вся волшебная сила. Ивану он о своих снах не рассказывал — сам не знал, что сие значит, поэтому не хотел понапрасну беспокоить недавно взошедшего на трон царя.
Поначалу чародей относился к происходящему спокойно, но через пару недель заметно устал — бесконечное созерцание одинаковых стен кого угодно могло свести с ума, посему Глеб становился всё более мрачным, делал свою работу и даже не задумывался о том, что его слова могут кого-то ранить, впрочем, за ним это всегда водилось, поэтому Иван и не заметил никаких перемен в состоянии друга.
Коридор в сегодняшнем сне был таким же, как и всегда, пока в один момент Глеб не увидел мерцание факелов где-то далеко-далеко впереди. Он попытался ускорить шаг, дабы быстрее добраться до разгадки, но огни не приближались, а словно ещё больше отдалялись от него. А затем в ночной кошмар вторгся пронзительный клич петуха.
Глеб нехотя открыл глаза, чувствуя теперь уже обычную тяжесть, свинцом разлившуюся по всему телу, после пробуждения, он нехотя спустился с полатей и лёгким взмахом правой руки развёл огонь в давно остывшей печи. На ночь чародей остановился в предоставленном местным старостой домике, где помимо печи да дубового стола с двумя лавками больше ничего не было, но для однодневного пребывания того было достаточно. Он наскоро позавтракал и вышел во двор, припорошенный мелким снежком, по которому кругами разгуливал Полночь в ожидании хозяина. Заметив Глеба, он радостно поприветствовал его, что сильно напугало проходившую мимо крестьянку, поскольку ржание вороного коня скорее напоминало звериный рык.
— Спокойно. — скомандовал Глеб, подойдя к животному, ласково потрепав его между ушей. — У нас с тобой ещё много работы на сегодня.
С этими словами он оседлал коня и, наложив отводящие чары, чтобы никто не увидел ни крылья Полночи, ни в целом то, что конь может летать, приказал ему держать курс по вчерашнему маршруту. Оставалось не так много селений и Синеград, который, впрочем, не должен был бедствовать, поскольку Синее море с наступлением холодов не замерзало, так что торговля круглый год шла там полным ходом.
* * *
Влася с утра почувствовала себя по-настоящему отдохнувшей впервые за долгое время вынужденных скитаний. Всё-таки Глеб прав — она настоящая дурочка, что не подумала о последствиях, когда выпила всё зелье залпом, но кто ж знал, что так всё обернётся. По крайней мере сейчас она в безопасности в царском тереме, а ещё могла находиться подле Ивана, что неожиданно стал самым близким человеком на всём былом свете и которому русалка безоговорочно доверяла после того, как он помог ей буквально сбежать из глубоких вод ненавистной реки Иволги.
— Вы уже проснулись, Влася? Доброе утро. — услышала она голос Златы, которая давно успела встать, умыться и одеться, а сейчас заканчивала вплетать в косу выцветшую розовую ленточку. — Трапезничать пойти изволите?
— Доброе утро. — поприветствовала её русалка, садясь на мягкой перине и потягиваясь. — Ох и хорошо спится в царском тереме. А кушать идти я всегда изволю!
— В таком случае давайте я помогу вам одеться. — предложила девушка, подхватывая заранее приготовленную рубаху и сарафан. — Вы не возражаете, если я волосы ваши тоже заплету?
— А так принято, да? — спросила Влася, которая привыкла всю свою русалочью жизнь плавать с распущенными волосами, изредка вплетая в них цветы или нити с перламутровыми ракушками.
— Вовсе не обязательно, но думаю, что так вы уважите присутствующих.
— Тогда, пожалуйста, сделай это.
Влася поднялась с постели и с помощью служки быстро выполнила утренние девичьи заботы, переоделась и сейчас с интересом разглядывала причёску, что сделала ей Злата.
— Ваши украшения. Вы вчера в бане забыли. — спохватилась девушка, протягивая Власе её нити с ракушками.
— Благодарствую. — та с удовольствием приняла их и хотела было по привычке нацепить на голову, но вовремя опомнилась и спросила. — Скажи, Злата, чем здесь девушки волосы украшают?
— А вы…
— Понимаешь, я в глухой деревеньке жила, поэтому совсем ничего не знаю о быте местных, посему буду рада, если ты меня просветишь.
— Конечно, я буду рада помочь. — девушка кивнула, отметив про себя, что странно, ведь вчера Влася в баню как в первый раз заходила, неужто в глухой деревне даже такого нет? Но вслух ничего говорить не стала. — Пойдёмте, наверняка все уже давно собрались, возможно, и царь тоже спустится, раз вы у него гостите.
Русалка тут же воодушевилась:
— Тогда чего мы стоим, пойдём скорее!
И ухватила девушку за руку, потащив ту в сторону двери, забыв о том, что совершенно не представляет, куда нужно идти. Благо Злата опомнилась и ускорила шаг,
