Ледяной Скипетр - Алексей Велесов
Ксения слушала. Её прямая спина чуть согнулась под весом его слов.
Елена смотрела на королеву и вдруг поняла что-то.
Ксения не зла.
Она просто боится. Боится больше, чем справедливости, чем милосердия, чем собственной совести. Боится хаоса. Боится того момента, когда порядок рухнет, и останется только темнота и голод.
И это был более ужасный враг, чем любая ненависть. Потому что враг, движимый ненавистью, может быть убеждён, может быть побеждён. Но враг, движимый страхом, движимый ответственностью, движимый долгом — такой враг почти непобедим.
— Ксения, — сказала Елена, её голос был тихим, но слышным, прорезая молчание зала, как нож прорезает тишину. — Ксения, ты ошибаешься.
Все в зале замерзли.
Боярин Морозов повернулся к ней с выражением человека, видящего нечто совершенно невозможное.
Жрец Велеса встал со своего кресла, его магия начала светиться.
Молодой человек снова положил руку на меч.
Но Ксения подняла руку, останавливая их. И её взгляд был прикован к Елене с такой интенсивностью, которая казалась физической.
— Говори, — сказала королева.
Елена выступила вперёд. Морозники не помешали ей. Они смотрели на Ксению, и королева смотрела на Елену, и в этом взгляде было что-то, что больше было похоже на переговоры, чем на суд.
— Мы не хотим разрушить Скипетр, — сказала Елена. — Я никогда не хотела разрушить то, что держит Империю. Я хотела только понять его. Хотела увидеть, может ли быть другой путь, чем боль и кровь. Мы не хотим открыть его и позволить магии рыскать по земле. Мы нашли третий путь — тот, который ты ещё не видела.
Она сделала ещё один шаг.
Данила рядом с ней сжал кулаки, понимая, куда она ведёт.
— Потому что третий путь — это не либерализм, не революция, не хаос, как говорят бояре. Третий путь — это не то, о чём ты думаешь. Третий путь — это трансформация. Скипетр может быть освобождён не путём разрушения цепей, а путём примирения сил, которые его держат. Не смерть, не разрушение — но метаморфоза. Магия, которая рождается, когда противоположности становятся едины.
Ксения молчала. Её холодное лицо было невозмутимо, но её руки сплелись вместе, и Елена видела, как они дрожали чуть-чуть, едва заметно.
— И что произойдёт после этой метаморфозы? — спросила королева, её голос был ясен, почти равнодушен. Но её дрожащие руки выдавали её.
— Я не знаю, — честно ответила Елена. — Я не знаю, потому что ещё никто не пытался это сделать. Я не знаю, потому что этого боялись столетия подряд. Но я знаю одно: нынешний порядок держится на боли. Боли Скипетра, боли магии, боли земли, которая кровоточит каждый год. И эта боль не вечна. Она может быть изменена.
Боярин Морозов фыркнул.
— Глупо! — кричал он. — Абсолютно, безумно глупо! Мир всегда держался на боли! Боль — это единственное, что держит людей в повиновении! Боль — это единственное, что делает людей послушными! Это закон магии столь же древний, как сама Россия!
Жрец Велеса согласно кивнул, но его магия погасла. Он смотрел на Елену с какой-то странной смесью ужаса и признания, как если бы он видел что-то, что не должно было существовать.
Но Ксения поднялась.
Она встала прямо, и её движение было исполнено такой власти, такого авторитета, что весь зал вновь присел, готовясь к её приговору.
— Если то, что ты говоришь, правда, — сказала королева Елене, её голос был холоден, но в нём не было ненависти, а была только ответственность, — тогда найди этот третий путь. Быстро. Потому что я не могу позволить себе ждать. Я не могу позволить себе рисковать жизнями миллионов на основе предположения. Если ты ошибаешься, если это действительно приведёт к хаосу, если это приведёт к тому, что земля покроется льдом и люди начнут умирать…
Она подошла ближе к Елене. Её серые глаза смотрели прямо в глаза девушки.
— Тогда я буду вынуждена сделать то, что приказывает мне долг. Я дам тебе один месяц, Елена. Один месяц, чтобы доказать, что третий путь не только существует, но и работает. Один месяц, чтобы найти то, что никто не нашёл за столетия. Если через месяц ты не предоставишь мне доказательства, если я не увижу, что это не приведёт к катастрофе, то я буду вынуждена казнить вас обоих.
Елена услышала это. Поняла это. Почувствовала тяжесть этих слов.
Ксения продолжала:
— Не потому, что я желаю твоей смерти. Не потому, что я ненавижу тебя. Не потому, что я жестока. Потому что я королева, и мой долг — защитить своих подданных от неизвестности. Мой долг — сохранить Россию. И если сохранение России требует твоей смерти…
Её голос был очень тихим.
— То я сделаю это.
Она повернулась к боярину.
— Отведи её в башню. Башню Молчания. Охраняй её, но не пытайся помешать. Если она действительно найдёт третий путь, если она сможет трансформировать Скипетр, то охраны не будет. Если нет…
Она не докончила фразу.
Не нужно было.
— А что со мной? — спросил Данила.
Ксения посмотрела на него долгим взглядом. И Елена видела, что в её глазах произошла какая-то борьба, какой-то внутренний конфликт. Данила был её врагом, её соперником, её опасностью. Но он был также человеком, который искренне верил в третий путь, и эта вера была видна в каждой линии его лица, в каждом движении его тела.
Была видна в том, как он стоял.
Была видна в том, как он смотрел на Елену.
Была видна в том, как он не смотрел на королеву, даже когда она выносила приговор.
— Тебя арестуют, — сказала она, и её голос был печален. — Ты будешь содержаться в подземельях дворца. Не в каземате. В комнате. Под охраной. Это не мучение. Это содержание. Ты будешь кормлен, будут перевязаны твои раны. Но ты не будешь свободен.
Она повернулась к Елене.
— Если Елена сможет доказать правоту третьего пути, если через месяц я увижу, что это действительно может работать, то его освободят. И он будет помощником твоему проекту. И он будет… он будет свободен.
Её голос дрогнул.
Она старалась это скрыть, но Елена видела это дрожание.
— Если нет…
Ксения замолчала.
— Если нет, то вас обоих казнят вместе. На рассвете. В день истечения месяца. Перед городом. Чтобы все видели, что государство защищает себя от предательства.
Морозники подошли и взяли Данилу
