Керины сказки - Кирилл Ситников

— Но тогда я больше не увижу другие миры.

— Какие миры?

— Вариации этого, только другими глазами. Тех, кто вставляет свои лица в моё.

— Я думала, тебе противно, что в твоей голове чужие хари!

— Вовсе нет. Наоборот, я познаю его и знаю куда больше о нём с помощью других. Оказывается, мир может быть ярким, когда идёт дождь. Или тусклым и серым в солнечный день. Холодным в нестерпимую жару и спокойным в распоясавшийся ветер. Иногда я вижу красоту там, где её, казалось бы, нет. Я наблюдаю ужас и чудовищность в том, что привыкли считать идеалом. Это моё сокровище.

Огонь доел Джонни Деппа, навсегда закрыв эту тему.

…Конец августа выжег зелень и покрыл медью даже вечнобелых алкоголиков. Ночи стали вязкими, чёрной ртутью обволакивая клокочущее фейерверками жерло Курорта. Настала пора возвращаться Полянской в родной Ростов. Последний раз она выслушала комплименты посетителей по поводу вкусных пельменей. Последний раз, что пельмени как дохлые медузы — от их жён. Последний раз в году налюбовавшись изящностью своих напедикюренных пальцев, она зашагала на последнюю встречу с курортным другом. Ну и Обезьяной, конечно.

— А-АА!!!

— Я тоже буду скучать, мохнатая дрянь…

— Как там Славик? — спросил Пират.

— Нету больше в моей жизни Славика.

— А-АА!!!

— Да, нравился. Пока я не узнала, что он толкиенист.

— Это плохо?

— Это дебилизм. Он хотел мне приклеить эльфийские уши перед… перед сном.

Полянской показалось, что Пират улыбнулся.

— Хочешь совет? — Спросил он Полянскую.

— Валяй, хули.

— Посмотри мне в лицо.

Полянская пожала плечами и заглянула за лицевой пиратский проём — туда, где за тонким слоем фанеры виднелось море.

— Что ты видишь?

— Чайка срёт на камень.

— Вот в этом-то и твоя проблема. Ты видишь чайку.

— А не надо было? Господи, что ж она ела?!

— Ты предаёшь ей слишком большое значение. Из-за этой… как её, дьявол…

— А-АА!!!

— Точно, спасибо, Обезьяна, из-за перспективы. Чайка кажется тебе слишком большой и значимой. Хотя на самом деле чайка — ничто в сравнении со всем остальным, на что ты не обращаешь внимания.

Полянская пригляделась — и действительно, за неунимающейся чайкой она увидела здоровенную луну, приветственно выложившую золотую дорожку прямо к ногам Полянской, и уходящую очень далеко, за горизонт и дальше, в небе, переходящую в Млечный Путь, по которому летели наперегонки яркие точки спутников. Полянская даже не заметила, как чайка сорвалась с камня и, шумно хлопая крыльями, растворилась в чёрном дёгте августовской ночи.

— Научись смотреть сквозь лица, Полянская. И отделять значимое от незначительного говна.

…Вернувшись в Ростов, Полянская быстро забыла своих курортных друзей. Фанерные пираты и вредные обезьяны не имеют привычки заводить е-мэйлы и переписываться в Ватсапе. Из её жизни исчезли курортные романы, уступив место сексу. Хотя секс — это тот же курортный роман, только в Ростове.

…Поправив зелёную кепку и поставив красный телефон на беззвучный режим, Полянская лицемерно пригласила кого-нибудь к свободной кассе. Здоровенный лоб, распихнув подслеповатых хипстеров, навис над Полянской мускулистым мысом.

— Супербургер, наггетсы и колу, мля.

Полянская посмотрела на него и задёргала глазом.

У лба не было лица. Там был маленький полосатый котёнок, дрожащий под серым косым дождём. Котёнок жалобно мяукнул и прижался к кирпичной стене. Полянская улыбнулась.

— Чо смешного, мля?! — Котёнок оскалился и вздыбил шерсть, имитируя тигра, отчего стал ещё смешнее и одновременно жалостливее.

— Кис-кис-ки… Извините. — Произнесла Полянская и выбила чек.

…С тех пор она стала видеть сквозь лица. За лицами умников она видела стеллажи недочитанных книг с кучей вырванных страниц, то ли непонятых, то ли непринятых. Она видела Хаос в причесанных перфекционистах, ядерные взрывы в неприметных «серых мышах», огромные стальные колонны в маленьких плачущих женщинах. И эту свою суперсилу грех было не использовать в личных целях.

Поэтому Полянская очень удачно вышла замуж. И, разумеется, через год развелась. Просто ей очень понравились его клоуны. Они были очень смешные и уморительно шутили. Но со временем их шутки приелись, а новых они не придумали. А когда они ушли, осталась лишь пустая арена с ворохом жухлых опилок.

… — Ролл Цезарь с курицей ииииии…. — Парень в майке «Марвел» задумчиво почесал рыжую голову и заметно покраснел. — Американо. Маленький. В смысле американо маленький.

— Ща. В смысле чёт ещё тебе… Вам? — Бесцветно спросила Полянская и вдруг добавила. — Давай поженимся?

Лицо клиента стало синим, но Полянская даже этого не заметила. Она смотрела на море, облизывающее белый коралловый песок. Там, за синим веснушчатым лицом было столько тепла и света, что Полянская не поверила — такого не бывает. Не бывает таких изумрудных мангровых рощ, не бывает такого золотого солнца, не обжигающего, но согревающего. В интернетах нет экзотических картинок такой сочности, хоть годами их фотошопь. И вместе с тем это выглядело так естественно, так уютно и одновременно масштабно… Лёгкий порыв ветра разом сдул с Полянской наработанный годами налёт цинизма и напускной социопатии.

…Я встретил их недавно в парке. Они шли рука об руку — он по мокрой асфальту, она — босиком по коралловому песку, и море лазурными языками волн слизывало её следы. Море, в котором пальцы кажутся безумно красивыми.

АКТЁР

— …Сатанюк не режиссёр. Просто никто. — Постановил актёр Данилов, отхлебнув вина из залапанного бокала. — Ты видел первую серию его «Нелюбимых Богом»? Это… это рвотный рефлекс с первого кадра! Просто торжество безвкусицы! Пир рукожопства! Абсолютное непонимание профессии!

— Я там снимался… — Отозвался актёр Берко.

— Да. Да. Ты там очень хорош. Просто потрясающ. Один только и тянешь это уныло говно.

— Благодарю покоррррно…

С барной стойки сорвалась заснувшая было официантка и спикировала к их столику.

— Извините, мы закрываемся… — что в переводе с официантского на русский означало «Убирайтесь прочь, сраные ублюдки, не забыв оставить намёк на чаевые. Хотя бы раз, сука!!!».

— Я расплачусь. — Сказал Берко, и Данилову тут же расхотелось в туалет.

Оба выползли из ночного кафе в потрескавшейся подбрюшине здания театра. Такси поглотило тело Берко и понесло в новую квартиру. Оставшийся «ждать свою машину» Данилов закурил тонкую сигарету и глянул на часы — до закрытия метро оставалось еще полчаса.

— Алё, Сатанюк?.. Ты в городе? А, дома… А что ж так — пятница же! Завтра рано кастинг? Я помню, да. Конечно выучил, чего там учить. — Данилов вяло помахал свёртком листов с распечатанной сценой. — А? Да не, я просто нарвался тут на эту бездарь Берко, еле отделался. Буэнос ночас, мон шер!

Данилов неспешно направил свои зауженные брюки в сторону «Пушкинской». Вино (бокал купленного и два литра принесенного за