Арабская ночь. Табу на любовь - Амира Ангелос
Дом Любови Валерьевны — старенький, с покосившимся крыльцом и облупленными ставнями. Внутри пахнет сыростью и старыми обоями. Я ставлю сумки в прихожей и тихо зову хозяйку.
Она выходит в старом халате — осунувшаяся, с красными от слез глазами. Увидев меня, прикрывает рот ладонью, сдавленно всхлипывает и буквально оседает на табурет.
— Господи… мой мальчик… за что ему это? — шепчет, качая головой.
Я сажусь рядом, беру ее холодную дрожащую руку.
— Мне очень жаль… Приехала узнать, вам что-нибудь нужно?
Любовь Валерьевна рыдает, уткнувшись мне в плечо. Я глажу ее по спине и на секунду действительно чувствую жалость: одна, без мужа, теперь без сына. Она держалась на Андрее, каким бы он ни был.
— А к Андрюше ты ездила? — спрашивает, вытирая рукавом слезы.
Качаю головой.
Ясно. Все такая же жестокая и холодная! — во взгляде появляется жесткость.
— Это все ты, — говорит резко. — Ты его бросила, унизила, не поддержала. Женщина должна стоять за мужем, а ты? Ушла. Нажаловалась куда-то, наверное… Вот и сгубила его.
Слова бьют в живот. Я открываю рот, но голос предательски дрожит:
— Я к этому не имею отношения. Я вообще ничего не знала…
— Ничего не знала! — почти кричит она. — Ты должна была его удержать! А ты только о себе думала! Все развалила!
Я прижимаюсь к спинке стула, руки дрожат. Разум шепчет, что вины моей нет, но все равно накрывает.
— Я не хотела ему зла, — тихо произношу. — Я ушла, потому что больше не могла терпеть…
— Терпеть? — злобно бросает она, поднимаясь. — Ты никогда его не любила! А теперь смотри — он в тюрьме, я одна… И все из-за тебя!
— Мы с ним давно развелись, — пытаюсь сохранить спокойствие. — Ваш сын был абьюзером.
— Прекрати его оскорблять! — почти кричит она. — И вообще не знаю, что это слово значит!
Воздух становится тяжелым, душным. Я поднимаюсь.
— Простите. Я хотела помочь. Видимо, зря.
— Ты должна приехать к нему в тюрьму. Ему есть что сказать тебе. Иначе… Сама там окажешься. Это Андрей просил тебе передать!
— Что вы такое несете?
— Я передаю тебе его слова. Ты же помогала ему с бухгалтерией? Так вот, имей в виду, один он не пойдет ко дну! Ты будешь вместе и с ним! Как и положено! Да, твоя подружка тоже замешана, так и знай. Ей тоже несладко придется. Прямо сейчас отправляйся.
— Подруга?
— Эта вездесущая Ирка! Тоже попадется в лапы закона!
Мне становится безумно противно. Да. были моменты когда и я, и Ира помогали Андрею. Не может быть, что он решил потащить нас за собой…
Подхватываю сумку и выхожу. Снаружи сыро, но воздух свеж, и я вдыхаю его жадно, словно только что выбралась из удушья. Мне безумно тревожно. Я больше не за себя а за подругу переживаю. Она была у Игоря но ничего мне не сказала. Понятно, что не хотела волновать. Что если мать Андрея сказала правду?
Неужели кошмар не закончился? Была лишь передышка, а теперь нас ждет новый виток…
По дороге к остановке слезы катятся сами собой. Шаг ускоряется, будто я могу убежать от этой боли, но внутри все ломается — от обиды, бессилия и оттого, что даже чужое горе снова превратилось в обвинение в мой адрес.
Я думала, что отпустила Андрея, но понимаю: прошлое все равно догнало меня и впилось когтями. Наверное мне никогда от него не уйти.
Свинцовые тучи нависли над крышами домов. Даже в темноте небо выглядит давяще-тяжелым. На остановке у меня резко закружилась голова. Вспоминаю — с утра так и не поела толком. Тело обмякло, и я почувствовала, как все вокруг начинает расплываться. В глазах темнеет, мир теряет очертания.
— Девушка! — чужой голос рядом. — Что с вами?
Оседаю вниз, теряя опору. В ушах звенит, вокруг — только гудки и вспышки света. Чьи-то руки успевают подхватить меня прямо у асфальта.
Парень и девушка усаживают меня в машину, заботливо придерживая. Я почти не понимаю их слов — они звучат глухо, словно сквозь толщу воды. Но в их голосах чувствуется беспокойство.
— Спасибо… — вырывается у меня сипло. — Простите, что доставила хлопот…
— Как вас зовут? — наклоняется ко мне девушка.
— Ярослава.
— Я Аня. Тут больница рядом, я в женской консультации работаю. Вам бы врачу показаться.
— Я просто не поела. Спасибо вам за помощь. Сейчас такси вызову.
— Тогда может в кафе? Мы с Робертом как раз собирались перекусить. Идемте с нами.
Глава 41
Я собираюсь отказаться, но их настойчивое тепло обезоруживает. И вот уже через несколько минут мы сидим за столиком у окна в очень милом заведении, согреваясь ароматным чаем. За стеклом моросит мелкий дождь.
Аня оживленно рассказывает о том, как они с Робертом познакомились, как спорят дома из-за того, кто будет готовить ужин. Роберт подшучивает над ее «беременными капризами», а она смеется, и слегка толкает его локтем. Я слушаю их и невольно улыбаюсь.
Странно: мы едва знакомы, но рядом с ними мне спокойно. Их легкая беседа уносит мои тяжелые мысли куда-то в сторону. Я ловлю себя на том, что чувствую себя среди друзей — настоящих, теплых, искренних.
Пью чай с имбирем и малиной и с каждым глотком напряжение отпускает. Мир вокруг перестает давить, боль в груди отступает, хотя бы на время.
— Вам точно лучше? Может, еще чаю?
Я киваю и благодарю, хотя слова звучат слишком тихо. Но они понимают — и улыбаются в ответ, давая понять: все хорошо, мы рядом.
Меня охватывает легкость, которой давно не ощущала.
— Вы случайно не беременны? — тихо спрашивает Аня, улыбаясь. — Простите, я не должна лезть. Просто сама на пятом месяце, и недавно чувствовала то же самое. На улице чуть не свалилась, добрые люди помогли, домой отвезли.
Ее слова пронзают подобно разряду молнии. Горло перехватывает, дыхание сбивается, в ушах только гул от собственного сердца. Я не сразу нахожу ответ.
Аня нежно кладет ладонь на округлившийся живот и чуть смущенно продолжает:
— У меня еще токсикоз был жуткий… Вы уж простите, я, наверное, слишком вмешиваюсь.
Я сглатываю, опускаю глаза. В голове стоит сплошной шум, но сквозь него вдруг пробивается другое чувство. Вместо паники —
