Я тебе изменил. Прости - Инна Инфинити
«Не знала, что у тебя есть семья»
Я представляю, как Майя тяжело сглотнула и сжала губы. На самом деле я представляю реакции Веры. Майя ведь очень на нее похожа. Та же самая мимика, что у мамы.
«Я просто не выкладываю фотографии»
«Понятно»
«Приятно было познакомиться с тобой, Майя) Если родители все же отпустят тебя учиться в США, приезжай в гости, познакомлю тебя со своей дочкой) Ей четыре года, ее зовут Эшли»
Опять пауза. На этот раз очень долгая. Что она делает? Надеюсь, не плачет. Я чувствую себя гадко. Не передать словами, насколько сильно гадко. Меньше всего на свете мне хочется становиться первым любовным разочарованием у пятнадцатилетней девочки. Очень надеюсь, что Майя быстро отвлечется на кого-нибудь из своих сверстников. Она же идет в десятый класс? Может, к ним придет какой-нибудь симпатичный новенький? Хотелось бы.
«Взаимно, Тимур. Пока»
Майя выходит из онлайна.
Тяжело вздохнув, откладываю телефон в сторону и отворачиваюсь к окну. И вроде я ничего плохого не сделал, а все равно чувствую себя виноватым перед дочкой Веры. И перед самой Верой тоже. Я не знаю, известно ли ей о том, что я написал заявление об увольнении. Если и да, то она никак не выдала свою осведомленность. На планерках она вежливо со мной здоровается, как со всеми остальными сотрудниками, и упорно на меня не смотрит.
А тем временем неделю перед увольнением я уже отработал. Осталась еще неделя. Я нарушаю свое обещание больше никогда не тревожить Веру и пишу ей сообщение:
«Ты сейчас занята?»
«Ну так, а что?»
«Мы можем поговорить?»
«О чем?»
«Я написал заявление на увольнение»
Пауза. Сегодня день пауз, блин.
«Я не знала»
«Выпьем кофе?»
Я чувствую, как Вера размышляет, соглашаться ли.
«Через десять минут в кафе у офиса»
Я не жду десять минут, а сразу ставлю рабочий компьютер в режим сна и иду в кафе. Себе беру американо, а Вере ее любимый ореховый раф. На удивление в кафе нет никого из сотрудников компании. Это редкость.
Вера появляется ровно через десять минут. Садится за мой столик и делает глоток рафа. На ней белая блузка и коричневая юбка. Конец августа, на улице жара. Вера заправляет за ухо прядь волос.
— Знаешь, после того, как мы расстались, я стала бояться, что про нас узнают даже больше, чем когда мы встречались.
— Да брось. Все сюда ходят и все здесь пьют кофе. И сидят за столами вместе.
— Я знаю. И все же.
Мы замолкаем. Вера делает еще один глоток рафа. Я любуюсь ею напоследок. Потому что через неделю уеду и больше никогда ее не увижу. Я хочу запомнить Веру: молодую, красивую и несломленную. Она навсегда заняла очень важное место в моей жизни. Место настоящего друга, которого, как оказалось, у меня никогда не было.
— Я увольняюсь, — прерываю тишину.
— Удивлена. Почему?
— Я решил вернуться в Америку и вернуть Рэйчел.
Вера скрещивает руки на груди, приподнимает уголки губ в лукавой улыбке.
— Вот как...
— Спасибо тебе, Вер, — благодарю со всей искренностью.
— За что?
— За все.
Я бы хотел сказать Вере‚ какая она классная. Но, кажется, в русском языке не хватает слов для этого. Поэтому я просто молчу.
— Тебе тоже спасибо, Тимур, — тихо говорит после паузы. — Правда, спасибо. Если бы не ты, то я бы не справилась с изменой Давида. Даже не знаю, что бы со мной было. Но точно ничего хорошего.
Я читаю в глазах Веры благодарность. И вдруг понимаю: мы были нужны друг другу. Все было правильно. Мы встретились в нужный период в наших жизнях. А теперь пришло время пойти своими дорогами.
— Я поговорил с Майей, написал ей сообщение, что уезжаю в США к своей семье. Извини, что так вышло с твоей дочкой.
— Ты не виноват, что понравился ей, — грустно улыбается.
— Вы не помирились?
— Помирились. На следующей неделе мы с Майей поедем на море. А пока она на даче, потому что там все ее друзья.
Одним камнем с души меньше.
— Я рад за вас. И, пожалуйста, не мучайся чувством вины перед дочкой, хорошо?
Вера кивает.
— Удачи тебе с Рэйчел. Ты правильно сделал, что решил вернуть семью. Надеюсь, у вас все получится.
Я молчу пару секунд, думая, говорить ли Вере что-нибудь про Давида. Решаю все же сказать:
— Знаешь, мне кажется, Давид хотел бы вернуть тебя.
Вера мотает головой.
— Нет, я не вернусь к нему.
— Уверена?
— Уверена. Я развелась с ним. Это навсегда.
— Но ты ведь любишь его до сих пор.
Я вижу, как Вере больно в этот момент. Уже жалею, что начал разговор, который причиняет ей боль. Меньше всего на свете я хочу, чтобы Вера страдала.
— Всё проходит. Пройдет и моя любовь к Давиду.
Наше время вышло. Пора уходить, пока в кафе не появился кто-нибудь из компании. Я хочу обнять Веру на прощание. Но не делаю этого. Встаю из-за стола, гляжу на нее пару мгновений.
— Будь счастлива, Вера. С Давидом или без него.
Она улыбается. Это улыбка сквозь слезы. Я запоминаю ее: светло-карие глаза, ровный нос, розовые губы, слегка вьющиеся мягкие волосы. Лицо Веры — такой красивой, сильной, самодостаточной женщины — навсегда останется в моей памяти.
— Будь счастлив, Тимур.
Обязательно буду.
Глава 49. Все исправить
Тимур
Сан-Франциско все еще раскален солнцем, хотя с того дня, как я прилетал на день рождения Эшли, прошел месяц. Сейчас начало сентября. Я запрыгиваю в такси и еду домой к Рэйчел. Понятия не имею, как она меня примет и чего вообще ждать. Я не предупреждал Рэйчел, что приеду. Но как бы то ни было, я намерен добиться ее.
Я долго стучу в дверь дома, а никто не открывает. Только минут через пять до меня доходит, что сейчас середина буднего дня: Рэйчел на работе, а Эшли в садике. Тогда я отыскиваю у себя в рюкзаке ключи и сам открываю дверь.
В доме тихо. Кое-где валяются детские игрушки, но в целом чисто. Я включаю кондиционер и прохожу в глубь дома. На кухне следы утреннего торопливого завтрака: у тостера хлебные крошки, а в раковине грязная
