Я тебе изменил. Прости - Инна Инфинити
Я смотрю на часы. В Калифорнии одиннадцать утра. Эшли в садике, Рэйчел на работе. Я так и не выяснил, где она работает. Интересно, ей можно говорить по телефону? Не знаю. Звоню.
— Алло, — Рэйчел сразу поднимает трубку.
— Привет. Как дела?
Я слышу звук быстрого нажатия кнопок на клавиатуре, и ясно представляю, как Рэйчел зажала телефон между ухом и плечом, а сама продолжает работать, смотря в монитор компьютера и печатая.
— Нормально. Ты что-то хотел?
Она всегда так. Сразу к делу: выкладывай, зачем звонишь, и до свидания.
— Я просто звоню. Вспоминал день рождения Эшли.
— И ты позвонил сказать мне об этом? Что вспоминал день рождения Эшли?
На заднем фоне у нее громко печатает принтер, и кто-то смеется. Кажется, мужской смех. Через тысячи километров, через океаны и континенты мне передается атмосфера работы Рэйчел: шумный офис, где нет перегородок, и все сидят в одном большом пространстве, каждый за своим столом. Как и подобает классическому офису, рабочие телефоны постоянно звонят, принтер постоянно печатает, а сотрудники постоянно пьют кофе. Периодически по офису проходит кто-то из очень большого начальства, и тогда все сотрудники спешат закрыть на своих компьютерах вкладки с соцсетями и спрятать стаканы с кофе.
— Да, я позвонил сказать тебе об этом.
— Слушай, Тим, если у тебя нет ничего срочного, то мне пора работать. Пока.
— Подож...
Я не успеваю закончить слово. Рэйчел бросила трубку. Короткие бездушные гудки как бы говорят мне ее голосом: «Иди на хрен, Тимур. Тебе больше нет места в моей жизни».
Иногда я жалею, что не могу напиться. Пожалуй, бутылка виски мне бы сейчас не помешала. Но с раннего детства у меня стойкая неприязнь к алкоголю. Я знаю, что отец убил маму, когда был пьян. Так что мой максимум — это пара бокалов шампанского по очень-очень важным поводам.
Я иду в душ и ложусь спать. Но, конечно, долго смотрю в потолок. Мысли снова завертелось вихрем. Вернее, всего одна мысль. Очень навязчивая и въедливая. Что, если Вера права?
Побывав на дне рождения дочки, я ощутил, какая пропасть между мной и Рэйчел. Наверное, в первые пять минут нашего знакомства, когда мы не знали друг о друге ничего, кроме имен, мы были ближе, чем сейчас.
Утром я еду на работу. Вера здоровается со мной на планерке и занимает свое место напротив. Я хочу написать ей что-нибудь. Какую-нибудь шутку или ничего не значащую фразу. Но потом вспоминаю ее слова: «Пожалуйста, уважай мое решение». Откладываю телефон в сторону. Я уважаю ее решение.
Глядя на коллег на Давида, который снова чем-то недоволен, думаю: «Что я вообще здесь делаю? Разве здесь мое место? Среди этих людей? Почему я выбрал их?». Мобильный телефон начинает вибрировать. Звонит бабушка. Сбрасываю звонок. Потом наберу ей. Вот кто держит меня здесь. Бабушка. У нее нет никого, кроме меня. А в последнее время у нее начались проблемы со здоровьем и памятью. Я больше не могу оставить ее без присмотра так надолго. А сиделку она не хочет. Говорит: «Что я, немощная какая-то, что ли?». Не немощная, конечно. Но постоянно забывать, куда положила телефон и какой сейчас год, как по мне, тревожный звоночек. После планерки я перезваниваю бабушке. Она негодует, что я снова давно не присылал ей видео Эшли.
— Я забыл, прости. Сейчас пришлю.
— А еще на меня ругаешься, что у меня плохая память! Ну и у кого из нас двоих Альцгеймер?
— К счастью, ни у кого.
— Но скорее у тебя, чем у меня. Ты же знаешь, как я жду видео правнучки, и все время забываешь присылать мне! Тимур, я серьезно начинаю беспокоиться о твоем ментальном здоровье. Тебе нужно попить какие-нибудь таблеточки для памяти. Запишись к неврологу. Или я могу тебя записать. А то ты забудешь.
Она точно мстит мне. На прошлой неделе я предлагал бабушке сходить к неврологу, чтобы прописал ей что-то для памяти.
— Знаешь, наверное, плохая память — это у нас семейное.
— Не знаю, говори за себя, — оскорбляется, — у меня с памятью полный порядок. Я прекрасно помню, как в восемьдесят четвертом твой дед...
— Хорошо-хорошо‚ — быстро перебиваю, пока не последовала какая-то очередная история продолжительностью полчаса про моего покойного дедушку.
— Я жду видео Эшли.
— Сейчас пришлю.
Кладу трубку и сразу отправляю бабушке три последних видео, которые вчера прислала Рэйчел. Хотя бы это она еще делает — присылает мне видео дочки. Проходит день, потом второй, потом третий. Слова Веры проползли в мою голову ядовитой змеей и отравляют жизнь: «Сегодня ты нужен им меньше, чем вчера. А завтра ты будешь нужен им меньше, чем сегодня». Время неумолимо бежит. И играет не в мою пользу.
Я купил песочные часы. Они рассчитаны на пять минут. Теперь это мое хобби — каждые пять минут переворачивать часы и смотреть, как утекает время. Маленькие, почти микроскопические, песчинки летят вниз и вырастают горкой. Казалось бы, что такое пять минут? Это короткий телефонный разговор. Это одна сигарета. За пять минут даже чай остыть не успеет. Время — это вода. И каждые пять минут отдаляют меня от Рэйчел еще сильнее. А потом я однажды утром просыпаюсь и понимаю: сегодня или никогда.
Еду на работу и направляюсь сразу в кабинет Давида. Несколько раз стучу и открываю дверь.
— Можно? — заглядываю.
Давид сидит за компьютером.
— Да, заходи, — отрывает глаза от монитора.
До утренней планерки ровно час.
— Ты что-то хотел?
— Да. Я пришел уволиться.
Глава 47. Увольнение
Тимур
— Уволиться? — густые черные брови Давида взлетают вверх. — Что-то случилось?
Я прохожу в кабинет босса и сажусь на стул возле его стола. Кабинет Давида не похож на кабинеты айти-боссов в Кремниевой долине. Начнем с того, что там у них вообще нет кабинетов. Все сидят в одном большом опен спейсе. А кабинет Давида производит такое впечатление, будто здесь сидит не айтишник, а чиновник. Много мебели из массивного дерева, у стен шкафы с книгами и статуэтками, кожаный диван и два кресла для встреч с клиентами. Не хватает только портрета президента на стене.
— Нет, ничего не случилось.
На гладко выбритом лице
