Золотой тролль - Ярослав Маратович Васильев
– Суеверие, – согласился Гийом, а потом, всё же, набравшись храбрости, сказал: – А ещё я тебе цветы подарил. Первый раз. Можно считать, что это повлияет на судьбу?
– Ну... посмотрим, – игриво ответила Жюльетт. – Если кто-то одним днём не ограничится. Да, намекаю открыто: получать цветы мне было приятно.
– А мне дарить. Только мороженого с чего-то больше не хочется.
– И мне. Нет, я понимаю, что вроде он не виноват и не знал... Всё равно этого типа видеть больше не хочется.
– Извини.
– Да ладно, не ты же виноват.
– Всё равно, – тут Гийом опять набрался храбрости и рискнул предложить то, по поводу чего думал уже несколько дней: – Слушай, а тебя отпустят на следующие выходные? Может быть, съездим в Бастонь, навестим мэтра Робера? Заодно там можно гулять, и никто к нам приставать не будет, как сегодня, – и, окончательно смутившись, отвёл в сторону взгляд и закончил: – Ну... если твои родители будут не против.
Жюльетт на это рассмеялась, весело. Нежно и одновременно негромко, но звонко. Прямо как хрустальный ручеёк бежит и поёт – с чего-то неожиданно для себя сравнил Гийом.
– Слушай, вы с моим братом два сапога пара, оба о моей репутации беспокоитесь больше, чем родители. Нет, сейчас не дикие времена эпохи королей, когда увидеть незамужнюю девушку без сопровождения дуэньи в компании парня – это позор, после которого только в монастырь. Тем более, мой отец тебя очень уважает. С другим бы ещё, может, подумал, но с тобой отпустит вообще без проблем. Так что считай, я согласна. И мэтра с удовольствием ещё раз увижу.
Если утром в блёклой весенней синеве тянулись лишь робкие и немногочисленные клочья рыхлого полупрозрачного тумана, то сейчас у черты горизонта толпились, громоздясь друг на друга, самые настоящие дождевые тучи. Туманная рать темнела и сгущалась на глазах. И было понятно, что они вот-вот наберутся решимости и силы, чтобы пролиться на землю. Гулять в такую погоду уже не выйдет, но и прощаться не хотелось. Бистро же не самое лучшее место, если придётся долго сидеть с девушкой. Потому Гийом аж в третий раз за день набрался храбрости и сказал:
– Кажется, погода решила внести коррективы. Но у тебя же есть время?
– Да, конечно. Я до вечера не занята. Так маму и предупредила, что буду вечером.
– Тогда предлагаю поймать извозчика и ехать в «Три форели». Очень неплохое место. Там как раз в это время дня начинают варить глинтвейн. Самое то в сырую погоду. И кухня там хорошая. А если всё же распогодится, парк как раз недалеко.
– Я сегодня ощущаю себя маленькой девочкой, которую неожиданно задарили подарками, – залилась румянцем Жюльетт. – Честное слово, с родителями и братом сколько раз была, а вот так саму по себе в ресторан меня ещё ни разу не приглашали. Я согласна.
– Тогда поехали.
Извозчик доставил их до каменного двухэтажного особняка с широким крыльцом, украшенным портиками и колоннами. Современных звонков здесь не признавали. Стоило постучать молотком на цепи в тяжёлую, окованную медными полосами дверь, как створка распахнулась, и посетителей начал тщательно осматривать пристальный взгляд швейцара. Гийом на это показал небольшую карточку постоянного посетителя, затем негромко пояснил для Жюльетт:
– Здесь есть несколько залов, для тех, кто просто зашёл – один, для постоянных клиентов отдельно. Нам лучше отдельно, там есть в том числе небольшие столики на двоих.
– Ух ты. Я тут ни разу не была и даже не знала. Папа меня водил в ресторан, но про это место я и не слышала, хотя всю жизнь здесь живу. А ты...
– Про это место действительно знают не все, они не очень себя рекламируют. Здесь любил бывать мой дед. Когда я приехал – то восстановил членство.
Гийом негромко передал свой заказ швейцару, тот вызвал официанта и мальчишку на побегушках. Чтобы пока пацан сопровождает посетителей в гардероб, оставить пальто, а дальше на второй этаж, столик уже был сервирован. По дороге в гардероб, Жюльетт через открытые двери мимоходом бросила взгляд в общий зал. Да уж, роскошно, с чучелом медведя в углу, с коврами, шёлковыми занавесками и люстрами, с официантами сплошь во фраках и перчатках. Когда же они поднялись на второй этаж, там оказалась устроена широкая круглая площадка с растениями в кадках и с диванчиком присесть и передохнуть. На эту же площадку выходило много дверей, к одной из которых их и привёл сопровождающий паренёк. Внутри оказался небольшой номер со столом на двоих, стены в красных с золотом шёлковых обоях, с толстым светло-зелёным ковром на полу, с канделябрами в углах и на столе. И сразу же, едва посетители сели, подали горячее, к которому официант поставил пару бокалов и откупорил бутылку лёгкого молодого вина.
– Однако, – только и смогла сказать Жюльетт. – Умеешь ты удивить. Особенно сегодня как специально.
Гийом смутился:
– Извини, как-то не подумал. Ну да, первый раз место действительно впечатляет. Трактир здесь стоял ещё во времена Королевства. Причём гордо носил ещё тогда титул графского как самого главного и лучшего заведения. Здесь граф встречал гостей, которых в замок вести не положено по каким-то причинам, но принять их он должен. В общем, обычаи и эпоха королей давно ушли, но традиции пускать пыль в глаза, и репутация у заведения остались.
Жюльетт неожиданно хихикнула:
– Ага. Я временами забываю, что ты из тех самых Лефевров. Самое смешное, ты сам регулярно про это забываешь, и что ты вообще-то из Старых семей.
Гийом на её слова неожиданно серьёзно ответил:
– Я никогда про это не забываю. Знаешь, чем настоящие Старые семьи отличаются от тех, кто хотя и получил титул, но так и остался обывателем, просто нацепившим герб? Относись к человеку по его делам, а не по его словам и какой он фамилии. Потому что тебе этих людей вести за собой, и, возможно, они будут прикрывать тебе спину, – дальше он засмеялся и постарался обратить всё в шутку. – И вообще, это всё далёкая и седая старина, эти титулы... Ну если и не сгинули вместе с королевством и династией, давно уже так, исключительно для видимости, без реального наполнения. Забудь. Я для тебя просто Гийом и ничего больше. Без всяких...
В дверь номера
