(Не) верные - Юлианна Орлова
Нас взяла группа захвата.
Мурашки по коже табуном скачут.
Смеюсь нервно, что сразу замечает Леша.
—Думаешь опять сбежать? Или что смешного?
Мое настроение Леше не передается. Вдруг приходит мысль, что и так его знатно потягала, покатавшись на нервах как на качелях в детстве «солнышком». И по кругу. Интересно, как скоро нам обоим понадобится психотерапевт?
—Нет. Я не буду сбегать, Леш.
Лицо мужчины вытягивается от удивления. Он медленно кивает и молчит, а потом его прорывает, спустя секунд пятнадцать.
—Ах, я теперь Леша. Интересно кони пляшут. Где же делся идеальный кусок дерьма? — колет меня, задевая по живому. Да, я проехалась по его эго и авторитету несколько раз КАМАЗом. Но он это переживет.
—На тот момент у меня были все исходные данные, чтобы считать тебя таковым.
—Понятно. Выборка и правда чудесная была. Надуманная как у тупой блондинки. Но ты-то умная деваха. В общем, я жду извинений.
—Ты сначала заслужи это, спецназ. Пока что я не вижу выдающихся поступков, — подкалываю в ответ, на что он ухмыляется.
—Дай мне три дня, и все увидишь, Вострова.
—Всего три дня?
—Да, три.
—Звучит как обещание показать звезды.
—Ты так говоришь, как будто я тебе их не показывал, — уже недобро бросает в меня колючий взор, на что я мастерски маневрирую, надувая губы.
—Нууу показал, — облизываю губу и склоняю голову набок, полностью цепляя внимание спецназа.
—Что значит это бл*дское «нууу»? — он кладет руку на коленку и сжимает ее ощутимо, отчего я тут же напрягаюсь, ощущая, как грудь становится чувствительнее.
—Я звезды хочу видеть каждый день, а не только тогда, когда до меня очередь дойдет, спецназ.
Он перестает смеяться, приподнимает бровь и опускает взгляд на мои губы, что я так упорно кусаю.
—Какая еще нах*й очередь? — наклоняется ко мне рывком, во взгляде буря.
—В твоем длинном списке дел, Архангельский, — шепчу ему в губы, едва успеваю до того, как он вихрем обрушивается на мои искусанные.
Легкие сжимает, губы впиваются в меня алчно, грубо. Невыносимо. Я только этого все это время и ждала. Очередной взрыв. Подсела на это чувство как на наркотик.
Спецназ перетягивает меня на себя, теперь я упираюсь в него всем телом, руками вожу по бронику, пробираясь под футболку, плотно облегающую тело.
Я хочу его все время. Это нормально?
ГЛАВА 29
ЛЕША
Я отжал дачу у Фроста, чтобы было место, где была бы гарантия конфиденциальности. У него тут все поприличнее, конечно. И вообще, я так погляжу, что мои парни живут поболее меня, и тут рождается закономерный вопрос «а какого, простите, пожалуйста, хера?».
Один на поршике гоняет, у второго не дача, а вилла, а я тут мало того, что без квартиры, так еще с халупой для рыбалок. Хотя финансы позволяют много чего.
Мысленно делаю себе отметку, что это все надо исправлять. Да и вообще, Вика не просто с народа деваха, она привыкла к другому уровню и отношению, девочка упакованная от слова «очень», но не избалована. Финансовый вопрос может ту еще стену возвести между людьми, уж я-то в курсе, плавал.
Вручаю своей зазнобе новое средство связи, доверенных лиц оставляю с ней на даче. Эти парни мои бывшие студенты, сейчас работают в частной структуре, занимающейся охранным сервисом.
Доверие к ним имеется, у них ко мне — почти слепая любовь, потому что в люди в свое время вывел, так что помочь мне в охране моей, летающей на метле, согласились сразу же. Не бесплатно, разумеется, любой труд должен оплачиваться.
Вострова та еще ведьма, носом крутит недовольно, но молчит, язык прикусила и держит свой яд в себе, не пререкается, потому что видала, что бывает со мной при ее неповиновении.
—Парням не улыбаться, в оголенном виде не ходить, никуда не намыливаться, никому не звонить, кроме меня, но если будешь звонить—мозги не трахать. Приду домой — уж лучше меня трахай, — раздаю ЦУ с умным видом, но шепотом на ухо, цепляя мочку. Вика выпрямляется, а на последних словах смеется, прыснув очень резко, отчего парни на нас оборачиваются.
Я никогда не страдал ревностью, она мне была попросту не нужна, как-то все мимо проходил, но с Викой все иначе, с ней и правду перед глазами кровавые шоры опускаются. Конструктив вдруг становится не конструктивом, потому что по затылку прилетает поток чего-то адово тяжелого. Оглушает и заставляет зубы сжимать, лишь бы не начать все крушить.
Вика обхватывает меня за шею и изящными движениями прижимается всем телом стоя на носочках. Мелкая, зараза, без своих ходуль.
—А в чем мне ходить, спецназ? Вещей нет, машину мою хоть верни, там сменка с зала есть, —склоняет голову и улыбается так, что у меня в штанах тесно становится. Ну что за блядский…рабочий день и встреча с прокурором?
—Верну, — бурчу недовольно, пальцами скользя по пояснице.
Сейчас у меня вариантов родилось куча, как именно можно было провести время с ней, а не вот это вот все. Но дела не ждут…
Вика первая тянется ко мне и целует, я инициативу перенимаю. Мозг опять в кашу. Здравый смысл врубил, Архангельский, вечером будешь забываться, а сейчас дела.
Тут же отрываюсь, напоследок рукой провожу по зардевшемуся личику. Вчера уснули с ней быстро, сегодня у меня планы другие. Тоже может хочу звезды видеть каждый день, а не как придется и где придется.
Выезжаю по делам опять с учетом всех возможных непредвиденных ситуаций на машине, отжатой у парня с моей команды. Это сложная тема, потому что я уверен, что меня могут пасти. Теперь и выгляжу я солиднее, только останавливают по дороге чаще, а как стекло опускаю, то сразу вся спесь спадает.
—Алексей Алексеевич, виноват, не признал, — у лейтенанта лицо вытягивается, страх в глазах рождается.
—Что ж вы такие ссыкливые, а? Если виноват, то давай по порядку разложи. Я спешу, но это совсем не повод отпускать меня только по причине того, что я Архангельский.
Тот кивает, взгляд в землю опускает. Яснооо. Причесать хотели, да?
—Алексей Алексеевич, машина просто приметная и штрафов на ней висит много. Мы уже…знаем водителя в лицо.
Да уж. В этом я не сомневаюсь.
