Насильно твоя - Екатерина Ромеро
Пуля попала Илане в спину, парни начали палить по Захарову, забрали у него Анюту, и, схватив ствол, я прикончил его на месте.
Мои руки были в ее крови, Илана заплакала, оседая на снег, и это было страшно, это то, чего я так боялся. Я все же допустил это. Не уберег ее, еще и Анюта так сильно испугалась.
Я не знаю, как довез Илану до больницы. Все в каком-то тумане и крови. Она быстро потеряла сознание, а я сидел рядом и прижимал ее рану, держал ее за руку и постоянно с ней говорил. Даже тогда, когда она уже не отвечала.
— Быстрее! Гони, Антон, быстрее, ну же!
Мне на руки капали слезы, я их вытирал, а они снова как проклятые лились. Мой худший кошмар стал действительностью, и то, чего я так боялся, произошло. Однажды я уже потерял жену, я похоронил ее беременную, и вот снова. Снова потерять любимую, я уже не выдержу, не смогу, не сумею и не захочу.
Илана просила об Ане позаботиться, а я даже сказать ничего толком не смог. Без нее я не смогу один, ведь это все Илана была. Все ради нее, для нее, для нас.
Мы вместе ребенка сделали, вместе и воспитаем, и, пожалуй, сегодня я молился всем богам на свете, лишь бы моя птичка была жива.
И все неважно в один миг стало. Ни память ее чертова, ни побег этот дурацкий, ни ее слова «не люблю» столько раз за это время.
Все смылось, стерлось дочиста и потеряло смысл, ведь что значит обида, если я второй раз лишусь любимой женщины и снова стану вдовцом?
Глава 38
«— Ты умница, птичка, а я… я виноват перед тобой, девочка. Очень.
Наклоняюсь и целую Илану в висок, проводя рукой по ее волосам. Нежные, как шелк. Светлые. Эта девушка мне дочь сегодня подарила. Такую красивую, как и она сама, и чуть жизнь за нее не отдала. За моего ребенка.
Я знаю, Илана была готова к худшему. Она готова была пожертвовать собой ради ребенка. Свою жизнь отдать за наше дитя, которое я насильным путем ей сделал. Не по любви, а в жестокости, специально терзая ее тело так, чтобы ей было максимально больно. Но даже так она все равно любит малыша. Несмотря ни на что.
Всю ночь я сижу рядом с Иланой. Под дверью реанимации и так два охранника дежурят, но мне этого мало. Пока Быков на свободе, ей может угрожать опасность, да и после такой сложной операции я не хочу оставлять ее одну».
Невинная. В уплату долга
Я открываю глаза от пищания приборов над ухом, и первый, кого вижу, — мой муж. Роман сидит рядом на стуле и нервно щелкает зажигалкой.
Смертельно уставший, со щетиной на лице и в наброшенном белом халате на широких плечах с каплями моей крови.
Начинаю плакать. Как же я соскучилась по нему, и как мне хочется к Волку. Сейчас. Немедленно.
— Р… Роман, — сухими губами, продирая горло и жутко заикаясь, но я знаю, что и в прошлый раз так было. Мне потребовать около года, чтобы восстановить речь.
— Здравствуй, птичка моя, ты проснулась!
Роман улыбается, осторожно берет меня за руку и, подойдя ближе, целует в висок, а я плакать начинаю, замечая свою перебинтованную грудь. Не сон, не кошмар, а наша реальность.
— Покажи жестами, тебе пока сложно говорить.
— Я… что случилось? Где Анечка? Что с ней?!
— Чш, все хорошо, не бойся, все страшное позади, и Анюта в порядке.
Волк целует меня снова и снова, а я вцепляюсь в плечи мужа и тянусь к нему, прижимаюсь со всех сил.
— Птичка моя, как же я испугался!
— Чего ты испугался?
— Потерять второй раз любимую. Не надо было так делать, девочка. Зачем ты это сделала?
— Я не могла позволить, чтобы тебе было больно. Ты не заслуживаешь этого.
— Заслуживаю. Это была моя пуля, Илана. Почему ты рисковала жизнью ради меня, почему?
— Потому что я выбрала тебя. Я тебя всегда выбирала.
Сплетаем наши ладони, Волк поправляет мне волосы за ухо. Он всегда так делает. Уже привычка.
— Благодарить тебя за это будет слишком эгоистично, но спасибо. Я чуть не поседел! — усмехается, но в глазах боль огромная просто и тоска. Волчья.
— Что со мной?
— Пуля прошла навылет. Ты скоро поправишься.
Замечаю, что на его руке тоже пластырь.
— Что это?
— Ты потеряла много крови по пути. Я немного поделился, так что в тебе сила хищника уже течет, хоть мясо попробуешь, — усмехается и вытирает мои слезы.
— Не плачь, родная моя. Не плачь.
— Где наша дочь?
— Анюта в безопасности. Прошло несколько часов, все будет хорошо, Илана.
— А Захаров? Что с ним?
— Мертв.
— И Денис?
— Его уложили люди Захарова. Он не успел сбежать с награбленным. На два фронта у него не получилось работать.
— Прости, я не хотела, чтобы все так… Я не знаю, я просто испугалась.
— Я знаю. Ты действовала как мама, и Захаров этим пользовался. Ты хотела спасти ребенка от такого садиста, как я.
— Ты не садист! Я сделала ошибку, но, когда поняла, было уже поздно. Как Влад? Он жив?
— Да, конечно, бегает уже этажом ниже. Снотворного ему насыпали, но уже все прошло.
— Он сердится на меня?
— Нет, конечно. Ты не виновата. Это Денис предал меня, за что и поплатился.
— А ты сердишься? — спрашиваю с замиранием сердца, смотря в глаза мужа. Да, я знаю, что налажала, я доверилась не тому, и это привело к таким жутким последствиям.
Роман поднимается и идет к окну. Смотрит серьезно вдаль и по привычке достает сигареты, сжимая в руке.
— Я сержусь только на себя. Если бы я тогда не был помешан на мести, этого бы всего не случилось с тобой, девочка. Все твои беды от меня. Все несчастья я тебе принес, Илана. Я… я хотел бы вернуть все назад, но не получится. Хотел я заново все построить, чтоб
