Мой запретный форвард - Кейт Морф
— Давай уже, — шепчет Полина, — пока я тут от волнения не умерла.
Улыбаюсь и наклоняюсь к столу.
Ставлю свою подпись.
Одним движением, быстро и четко. Как бросок в пустые ворота.
И все.
Я — игрок «Столичной Звезды».
Василич шумно выдыхает.
— Ну, — он усмехается, — хоть раз сделал что-то умное.
Я замечаю, как напряжение сходит с его плеч, и ржу.
— Спасибо, тренер. Регулярно жду вашей теплоты.
— Охламон, — бурчит он, но глаза блестят. — Горжусь я тобой, черт тебя побери.
— Вы воспитали достойного игрока, Андрей Васильевич, — мой нынешний тренер и бывший пожимают руки.
Даниил Романович убирает бумаги в папку, а Полина скользит ко мне.
— Поздравляю, Яр. Ты именно там, где должен быть.
Я ловлю ее пальцы и сжимаю.
Пресс-конференция, как всегда цирк. Вспышки камер, журналисты, микрофоны, логотипы клуба на стене.
Я сижу между генеральным менеджером и новым тренером.
Позади висит огромный баннер «СТОЛИЧНАЯ ЗВЕЗДА». Перед нами расставлены микрофоны, словно стволы пушек.
Генеральный говорит о том, какой я перспективный и как удачно прошел сезон. Тренер добавляет что-то про «характер» и «боевой дух», будто читает мой некролог.
Потом слово дают мне.
— Ярослав, скажите, почему «Столичная Звезда»? — спрашивает кто-то.
Улыбаюсь и чуть наклоняюсь к микрофону.
— Потому что это клуб, в котором чувствуешь себя частью чего-то большого. Сильного и амбициозного. И я хочу быть там, где можно расти до небес.
— То есть вы уверены, что сделали правильный выбор?
— Абсолютно, — отвечаю не раздумывая. — И намерен доказать это своей игрой.
Вспышки камер щелкают снова и снова. Я чувствую, как Полина где-то в первом ряду смотрит на меня. И это открывает во мне второе дыхание.
Когда все заканчивается, мы идем по коридору клуба. На стенах висят фотографии легенд, трофеи, старые свитера с номерами, которые навсегда останутся в истории.
Поля идет рядом, переплетаем пальцы.
— Ну что, звезда, — улыбается она, — как ощущения?
Я разворачиваюсь и тяну ее к себе.
— Правильные, — отвечаю я.
— Клуб выбрал верно?
Я наклоняюсь и шепчу ей в губы:
— И клуб. И страну. И тебя.
Она краснеет, но улыбается. И я утверждаюсь еще сильнее: да, я верно выбрал.
И лед впереди — тоже мой.
Полина
Я стою в коридоре, прислоняюсь плечом к прохладной стене и смотрю на Ярослава. Он смеется громко, искренне и по-своему.
Генеральный менеджер хлопает его по плечу, журналисты пытаются снова что-то спросить, а мой строгий и непробиваемый папа стоит рядом с ним и выглядит счастливым.
У них одинаково горящие глаза. Как будто они оба выиграли этот контракт.
А я приняла верное решение, когда вернулась в Россию. Сегодня я опять встречалась со своим новым тренером, с которой меня свел папа. Его связи мне помогли, не скрываю.
Ирина Григорьевна — серьезная и уверенная женщина, с цепким взглядом, и в отличие от моего прежнего тренера — честная. Она сказала то, что я боялась услышать, но хотела знать:
— Ты не сломана. Ты не испорчена. Ты просто устала. И ты можешь вернуться, если сама хочешь.
И я сказала «хочу» без дрожи в голосе, без сомнений. И без страха, что завтра мне опять подставят подножку.
Папа тогда тихо выдохнул за моей спиной. Я видела, как он сдерживал эмоции, и мне стало легче. Мы оба возвращаемся домой, в спорт, в нормальную жизнь.
Потому что теперь у меня есть то, чего раньше не было: я больше не одна.
Яр подходит ко мне, его шаги я узнаю из тысячи.
— Скучаешь? — он касается моей щеки костяшками пальцев.
Я смотрю на него, на силу и огонь в его глазах. Я смотрю на мужчину, который готов был отказаться от мечты ради меня, и который все равно до нее дотянулся.
— Горжусь тобой, — говорю тихо, чтобы слышал только он.
Яр улыбается так, что в животе кружится теплый вихрь.
— А ты, — он рассматривает меня, — готова вернуться на лед?
— Готова, — отвечаю я. — И на этот раз все будет правильно.
Его ладонь ложится мне на талию, я накрываю ее своей.
Я думала, что боюсь довериться ему. Что однажды он уйдет, передумает, исчезнет, как исчезали другие.
Но теперь…
Теперь я чувствую внутри теплое спокойствие.
Он — мой. И я его.
Без истерик, без паники, без страхов.
— Поля, — шепчет он у виска, — я люблю тебя.
Наверное, впервые в жизни я верю этим словам не потому, что хочу верить…
А потому что знаю: он не врет.
Мы стоим в шумном коридоре большого московского здания, но, кажется, будто весь мир вокруг нас замер.
— И я люблю тебя, Яр.
ЭПИЛОГ
Полина
Месяц спустя
Я просыпаюсь раньше будильника не из-за нервов, не от боли, не потому что снился суд или очередной скандал. А потому что меня обнимают теплые руки Ярослава. Они тяжелые, надежные и такие родные, что к горлу подкатывает ком.
Мой хоккеист еще спит.
Пол-лица спрятано в подушке, волосы взъерошены, губы чуть приоткрыты, и я знаю: если сейчас трону его плечо, он притянет меня ближе, не открывая глаз, пробормочет что-нибудь вроде «иди ко мне, маленькая», уткнется носом в шею, и все, мне снова не выбраться из его стальных объятий.
Уже прошел месяц, как мы вместе, а я все еще не могу привыкнуть к тому, что счастье может быть тихим.
На кухне до сих пор пахнет гренками. Яр вчера вечером решил, что «надо научиться готовить завтраки, чтобы кормить тебя нормально». Получилось… ну… немного горело. Но я сказала, что вкусно, и он ходил по квартире довольный, как будто выиграл еще один финал.
Сейчас он встает, чешет затылок, подходит ко мне и, не глядя, берет кружку. Одновременно целует меня в плечо.
И этот ритуал повторяется каждое утро. Без пропусков.
— Доброе утро, — хрипло бурчит Ярослав.
— Доброе, — улыбаюсь я.
— Ты сегодня вкусно пахнешь.
— Я пахну тобой, Анисимов.
Мы завтракаем, сидя на одном стуле, потому что ему нужно «чувствовать, что ты рядом». Я читаю сообщения от новой тренерши, планируем расписание, смеюсь над его комментариями, а он то и дело тянется ко мне, целует щеку, шею, ладонь, словно боится упустить момент, когда рядом есть я.
Хотя мы теперь всегда рядом, и это самое невероятное.
Иногда вечерами, когда он возвращается с тренировки, а я — с раскатки, мы валимся на диван. Включаем на телеке какие-то передачи, которые я все равно не смотрю.
Я кладу ноги ему на колени, а он массирует мне ступни, пока
