Его строптивый Огонек - Екатерина Юрьевна Васина
Ага, а еще шарахается от тебя при намеке на секс. Отлично, Тимофей Сергеевич, это ж самый отличный объект для твоего интереса!
В итоге, домой я захожу слегка раздраженный сам на себя. Но моментально успокаиваюсь, когда вижу умилительную картину: отец сидит перед камином и что-то смотрит на планшете, а вот мама и Ева обе разглядывают Милану, которая лежит на полу и увлеченно что-то рисует. Причем, что у Огонька, что у мамы примерно одинаковое выражение лица. Такое, малость охреневшее.
— Милая моя, — голос у мамы звучит как-то сдавленно, — а почему лисичка так странно…выглядит?
— Уфф, бабушка, я же тебе сказала! — Милана объясняет, от отрываясь от рисования. — Нашла в Интернете смешную картинку. Старую, но смешную. Называется “Медведь собирает грибы в лису”. Он в нее мухоморов набил, конечно, она странная.
Ева просто старалась не начать хохотать в голос. Прямо вот ощущаю как внутри нее смех рвется наружу.
— О! Дядя Тим! — Милана машет мне рукой. — Хочешь посмотреть?
— Я знаю эту картинку. — киваю в ответ. — Еще есть “Медведь самоизолируется в лису”. Тоже веселая.
— О! сейчас найду!
— Тимофей! — одними губами шепчет мне мама и украдкой показывает кулак.
Ева же просто отводит взгляд, потом глубоко вздыхает. Ага, вспомнила, дорогая, что мы играем роль любящих супругов. Хотя мысленно точно уже треснула меня сковородкой.
— Привет, милый. — ну и голос сделала приторный, у меня сейчас инсулин подпрыгнет.
— Привет. — не отказываю себе в удовольствии и притягиваю за талию к себе. О, сразу глаза начинают предупреждающе сверкать.
— Прямо чувствую как ты по мне скучала. — шепчу на ухо, когда наклоняюсь совсем близко.
И тут понимаю, что меня смущает. Если ей противны мои шрамы, то почему тогда она не избегает меня постоянно, не корчит недовольное лицо. По сути, она шарахнулась от меня лишь дважды.
Может, я все же вижу проблему там, где ее нет? Ведь сейчас я прижимаю ее к себе, но она не пытается вывернуться, да и отвращения в глазах не вижу.
Зато недовольства там хоть отбавляй. И еще смущение, прямо как у девочки на первом свидании.
Так, все, мой мозг просто слишком устал и выдумывает всякую гадость.
— Тимофей, — отец отрывается от планшета. — Документы кое-какие просмотришь перед сном.
— Уф-ф-ф-ф! — тут же выдыхает мама. — Хватит! Отдыхайте уже! Тима, завтра утром мы возвращаемся домой, все починили.
Я лишь поднимаю палец вверх и бреду в душ. А дальше уже на автопилоте: ужин, какие-то разговоры как сквозь тон. Какие, к черту, документы. Я засыпаю ближе к половине одиннадцатого едва коснувшись подушки.
Но просыпаюсь в районе часа ночи от того, что опять притулившаяся у меня под боком Ева, просыпается. Тихо ойкает, видимо, обнаружив как во сне подползла ко мне. А потом осторожно вылезает из кровати и замирает, точно прислушивается. В полумраке спальни я вижу как она на цыпочках выскальзывает в коридор. Так, и что там?
Спать уже не хочется. Куда Огонек отправилась? Я бесшумно встаю и выглядываю в коридор.
Из приоткрытой двери в спальню Миланы виднеется розоватый свет ночника. Потом я слышу тихий всхлип и все внутри мгновенно сжимается.
Милане десять лет, конечно, она скучает по родителям. Их не заменит даже куча любящих родственников. А у нее нас именно столько.
Но Ева там что делает? Я осторожно подхожу к двери и прислушиваюсь. А сам вижу кусочек разноцветных волос женушки.
— Тебе просто приснился неприятный сон, Милана?
— Нет, — слышу тихий голос племянницы. — Сон как раз был хороший. Про то, что мама с папой приехали и зовут меня в аквапарк.
Внутри теперь не просто все сжимается, а еще и горчит. Медленно начинаю пятиться, но успеваю услышать от Миланы:
— Ева, вот мне никто не верит, а я знаю, что мама с папой просто увлеклись поездкой. Поэтому забывают звонить. Они обязательно приедут!
И необычайно мягкий голос Евы:
— Я уверена, что все будет хорошо. Дети иногда чувствуют то, что взрослые разучились ощущать.
Все, я буквально сбегаю обратно в спальню. Сердце грохочет в ушах, а внутри горечь становится почти невыносимой. Зачем-то опять выглядываю в коридор, ощущая себя шпионом. Вижу как открывается дверь в гостевую и опять прячусь. Что всем не спится то?
В итоге ложусь. Но сон не идет. Как и Ева. Хотя я отчетливо слышу как кто-то проходит к лестнице.
Так, что там за ночные похождения?
Опять выхожу в коридор. Внизу, на кухне, явно кто-то есть. Бесшумно спускаюсь по лестнице, останавливаюсь за углом и осторожно выглядываю.
Мама и Ева сидят у барной стойки, а между ними…бутылка вина.
Так, ночной дожор знаю. А вот про ночной распив первый раз слышу!
* * *— …но только такая бойкая девушка как ты, Ева, может поддерживать его в тонусе.
Я беззвучно хмыкаю. Однако! Кажется, тут назревают женские разговорчики? Ладно, я сваливаю.
А сам продолжаю стоять, как дебил. Прижимаюсь к прохладной стене затылком и слушаю. Нормально так! Дожили! Подслушиваю женские разговоры!
— Анна, да он сам кого угодно в тонус приведет!
— Да, кого угодно, но не себя! Тима всегда был серьезным, но не таким…знаешь…сломанным что ли.
— В Вегасе он сказал что-то про новую главу в своей жизни, но отказывается объяснять в чем дело.
А тебе типа интересно, Огонек?
Не удерживаюсь и опять осторожно выглядываю. О, две красотки с бокалами наперевес. Сидят друг напротив друга. Осторожно прячусь обратно за угол и выдыхаю. Тимофей, сейчас ты, как разумный мужчина, у
