Расслабься, это любовь - Ульяна Николаевна Романова

– Говори, – потребовала я.

– Просто я, блин, скучаю. Правда. Я хочу возвращаться домой, зная, что ты там меня ждешь. Мне, вашу мать, нравится находить по всему дому эти твои блестки, нитки и лоскутки. Смотреть, как ты шьешь по вечерам. Наблюдать за тобой, когда ты спишь. Я заботиться о тебе хочу. И просто чаще быть рядом. За то время, что ты у меня, я понял, что такое дом. Настоящий дом, а не просто своя квартира. Там, где ждут. И любят. Туда, куда хочется торопиться с работы, потому что ты ждешь. Но если ты не готова…

– Я готова, – перебила я, зная, насколько трудно ему далось это признание.

Римир медленно открывал мне свои настоящие чувства и уже не боялся показаться слабым в этом проявлении. И для меня эти слова были много громче признаний в любви. Словно он ментально обнажился для меня и ждал моей реакции.

Да я и сама безумно скучала по нему. Хотела заботиться. Встречать со службы и провожать его, а не видеться украдкой, когда позволяет свободное время.

Мир улыбнулся, а потом неожиданно признался:

– Я под твою мастерскую хочу балкон переделать. Ты не против?

– Ты? Правда? – не поверила я.

– Правда, – мягко кивнул он, – и еще кое-что. Подумай над переводом в свой институт дизайна.

– Мир? – охнула я.

– Учебу я тебе там оплачу. Занимайся любимым делом. У тебя глаза горят, когда шьешь, так зачем тратить время на то, что тебе не по душе? Ты же в институт ходишь, просто чтобы ходить.

– Соколов, – кажется, у меня на глаза навернулись слезы.

– Что? – он улыбнулся.

– Ты… ты… Ты.

– Самый лучший, самый любимый, обожаемый, обаятельный и привлекательный? – заиграл он бровями.

– Да, – выдохнула я. – А родители?

– Я поговорю с твоим папой. На следующих выходных на рыбалке.

Я не нашла слов, чтобы ему ответить. Перегнулась через сидение и поцеловала его в щеку.

И пусть словами он пока не признался мне в любви, его поступки говорили гораздо больше…

Глава 35

Юля

Стоило нам только войти в квартиру, как с Мира слетел весь флер джентльменства. Он запер дверь, дождался, пока я скину обувь, развернул меня лицом к себе и…

Этот его взгляд завораживал. Заставлял забыть обо всем на свете и завороженно смотреть ему в глаза, в которых плескалось столько чувств, что я терялась. Тонула. С ума сходила от понимания – мой. А я – его.

Мир медленно наклонился и поцеловал меня. Так, как это было той самой ночью, когда я стала принадлежать только ему. Колени тут же превратились в вату, ноги подогнулись, а я успела только впиться пальцами в его плечи.

Я не помнила, как мы переместились в спальню и как лишилась всей одежды. Кажется, мой парень просто стягивал ее и швырял в сторону; слышала только его сумбурный шепот:

– Скучал как придурок. Маленькая моя, девочка, хулиганка, твою мать, приворожила, ведьма кудрявая, ни о чем другом думать не получается.

У меня глаза от удовольствия закатывались, когда он был таким. В тот момент – настоящим, без своей брони а-ля «настоящий мужчина должен быть чуть эмоциональней самовара: холодный, неприступный, и принимать все решения, которым я должна следовать беспрекословно». Над последним пунктом стоило еще поработать, конечно.

Но это потом. Завтра. Или на следующей неделе.

Потому что мне так хорошо стало. Жарко. И горячо там, внизу живота.

Когда он обхватил губами мою грудь и толкнулся бедрами вперед, я застонала. И захныкала.

Мне снова хотелось ощутить его в себе, чтобы как одно целое, чтобы снова хорошо стало, чтобы как-то утихомирить собственное тело, которое требовало его. Немедленно.

А Мир словно издевался, лаская меня то медленно и нежно, то до сладкой боли прикусывал сосок, поигрывая с ним языком.

Мы оба тяжело дышали, по спину Мира прокатилась капля пота, но он не торопился.

Я подняла бедра, намекая, что больше не могу выносить эту сладкую пытку.

– Мир… пожалуйста.

Он поднял голову, с трудом сфокусировал взгляд на моем лице, криво хмыкнул и опустил ладонь мне прямо туда. Я вздрогнула, стало невыносимо жарко, дыхания не хватало, а он… Ничего не делал.

– Соколов! – возмутилась я и заерзала на простыне. – К-капитан Соколов, немедленно прекратить!

– Юлька-командир, – хрипло рассмеялся он.

Резко подхватил меня под колени и вошел одним толчком до упора так, что я раскрыла рот широко, распахнула глаза, впилась пальцами в простыню и забыла, как дышать.

Мир застыл и внимательно следил за моей реакцией, а когда понял, что мне все нравится, – продолжил. Той нежности, что была в каждом его прикосновении в прошлый раз, уже не было. Было другое. Голод. Страсть. Бешеное желание, которое с каждым новым толчком взращивало напряжение внизу живота. Стало горячо, а потом в моей голове случился взрыв.

Кажется, я выгнулась, не в силах это контролировать, и сокращалась вокруг него до сладкой боли. Мне кажется, что я умерла и воскресла. Поднялась к облакам и мягко спустилась в его объятия.

Мир последовал за мной, а когда отдышался, просто лег рядом, прижал меня к себе и гладил по голове, перебирая кудряшки.

– Мир, – позвала я спустя несколько минут.

– Что?

– Я не буду переводиться, – решила я.

– Почему? – напрягся он.

– Потому что это очень дорого.

– А ты знаешь, сколько у меня денег? – изумился он.

– Нет, но ты не обязан работать сутками, чтобы оплатить мне учебу. Родители много лет копили, а ты…

– И я копил. Точнее, не тратил. Шмотье мне не нужно дорогое, продукты ем самые простые, не курю, пью редко, но метко, – хмыкнул он, – а если надо – заработаю еще.

– Как? – заинтересовалась я.

– Я разберусь, клубничка, – отрезал он, давая понять, что тема закрыта.

– Нет уж, мы вместе будем разбираться, – решила я.

– Вместе так вместе, – согласился он.

– Так как? – я подняла голову, вглядываясь в его лицо.

– Юля…

– Что? Мир, я думала, мы доверяем друг другу.

– Ладно, я тут подрался и выбил себе прибыльное место у церкви. Будем там вдвоем милостыню просить. Ты будешь танцевать, я петь, так и заработаем, – отшутился он.

– Угу. Нам будут платить за то, чтобы ты не пел, – прыснула я, – особенно про веселых медуз.

– Точно. Репертуар уже есть, шмотки ты нам сошьешь, озолотимся. Можем даже начать гастролировать по стране, – подхватил Соколов.

– Это все, конечно, весело, но, Мир… Ты мне в машине сказал, что хочешь быть со мной и заботиться. И я так же хочу. Быть