Я тебе изменил. Прости - Инна Инфинити
Я молча слушаю бабушку и киваю. Она убеждена, что компьютер испортил современную молодежь. И ни капли не согласна с тем, что телевизор испортил родителей. А я слишком сильно люблю свою бабушку, чтобы спорить с ней из-за такой ерунды.
Накормив меня борщом, бабушка ведет меня в гостиную, чтобы показать, что она купила для Эшли. Здесь несколько платьев, кофт, юбок, куклы и другие игрушки, а также русские сладости: шоколад «Аленка», конфеты «Мишка косолапый», батончики, вафли... Эшли любит наши сладости. Она будет рада получить такую посылку.
Мы собираемся и идем на почту. Там я помогаю бабушке сложить все в коробку и пишу американский адрес Рэйчел. Потом мы немного гуляем по близлежащему парку. Бабушка рассказывает про своих подруг их детей и внуков. Я слушаю и киваю, задаю какие-то вопросы про тех людей, которых помню из детства. Через час прогулки провожаю бабушку домой. Там кладу в хлебницу на кухне несколько пятитысячных купюр. Если буду совать деньги ей в руки, она их не возьмет и начнет убеждать меня, что ее пенсии на все хватает. Она и эти-то вряд ли потратит. Скорее всего, купит что-нибудь для Эшли, чтобы отправить новую посылку. Но я спокойнее себя чувствую, когда знаю, что у бабушки есть деньги, а не одна мизерная пенсия.
В машине долго кручу в руках телефон, не решаясь набрать номер Рэйчел. Самые трудные разговоры — те, в которых за вежливыми фразами скрывается океан боли и недосказанности. В Калифорнии на десять часов назад. То есть, сейчас утро. Должно быть, Рэйчел уже проснулась и готовит завтрак для Эшли. Дочь еще болеет. Вчера я снова разговаривал с ней, температура не проходит.
Нажимаю кнопку вызова. Гудки идут долго. Это странно для Рэйчел, обычно она всегда носит телефон с собой, и я начинаю немного беспокоиться.
— Алло, — наконец-то, раздается слабый сонный голос.
— Привет, Рэйчел. Я разбудил тебя?
Она кашляет в трубку.
— Все в порядке, уже пора вставать.
Я хмурюсь.
— Ты тоже заболела?
— Да, мы с Эшли вдвоем. Какой-то ужасный вирус.
— Оу, она не говорила, что ты тоже болеешь.
— Ты что-то хотел? — переходит сразу к делу.
Рэйчел всегда так делает, когда я звоню. Она намеренно сводит разговоры только к ребенку или к оплате счетов. Больше ни о чем она со мной общаться не хочет.
Откидываюсь затылком на подголовник и прикрываю свинцовые веки.
— Да. Я отправил вам посылку для Эшли. Это от моей бабушки. Придет через несколько недель.
— Хорошо. Что-то еще?
Да. Что-то еще. Куча чего еще. Я, блядь, хочу знать, как ты. Чем ты занимаешься. Что у тебя нового. Как дела на новой работе. Я даже не знаю, что это за работа.
— Как твои дела, Рэйчел? — спрашиваю в лоб.
На том конце провода висит растерянное молчание.
— Нормально, — отвечает после паузы в несколько секунд. — Ну, если не считать этого дурацкого вируса.
— Вы были у врача? У вас есть лекарства? Тебе кто-нибудь помогает?
— Да, все в порядке.
Теперь я растерянно молчу. Потому что мой последний вопрос был немного опрометчив. Рэйчел некому помочь, кроме пары замужних подруг, у которых своих забот по горло. Ее родители живут в другом штате, в четырех часах езды на машине. И они не очень любили навещать нас в Калифорнии, предпочитая, чтобы это мы ездили к ним. Даже когда родилась Эшли.
— Точно? — переспрашиваю с подозрением. — У тебя есть помощь?
— Да, не переживай. Все в порядке. Обо мне есть кому позаботиться.
Блядь, я не понимаю, что она имеет в виду под «обо мне есть кому позаботиться». Ее родители приехали из другого штата? Она попросила о помощи подруг? Или у Рэйчел появился мужик? Последнее — куда более вероятно, чем помощь от родителей или друзей. В висках появляется пульсирующая боль.
— Ладно, Тим. Эшли проснулась. Мне пора идти.
Я хочу попросить ее не класть трубку. Я хочу попросить еще поговорить со мной. Я судорожно пытаюсь придумать предлог, чтобы продлить разговор, но в голову ничего не приходит.
— Мне приехать? — вопрос вырывается быстрее, чем успеваю осознать его.
— Что? — изумляется. — Зачем?
— Ты болеешь, и ты одна с Эшли, которая даже минуты не может усидеть на стуле. Думаю, я смогу приехать. Работу могу делать удаленно...
— Нет, Тим! — перебивает. — Что за ерунда? Тебе не нужно приезжать из-за этого. Мы правда в порядке. Мы уже идем на выздоровление. Еще пара дней, и Эшли снова пойдет в садик, а я на работу. Все в порядке. Правда. Не бери в голову.
— Что у тебя за работа? Зачем ты вообще пошла на работу? Ты же пока не собиралась.
Снова напряженное молчание.
— Мне пора идти, Тим. Спасибо, что позвонил.
Короткие гудки раздаются быстрее, чем я успеваю сказать «пока».
Глава 32. Одноразовая акция
Давид
Командировка подошла к концу, а значит, пора возвращаться в мою серую реальность. Вера подала на развод и рассказала обо всем Майе. Происходящее до сих пор кажется страшным сном. Я жду, когда проснусь, открою глаза, а рядом на кровати будет лежать любимая Вера. Но этого, к сожалению, не происходит. И уже никогда не произойдет.
Я звонил Майе из командировки. Дочка разговаривала со мной сухо и бесцветно. Только по одному ее голосу было понятно, что все плохо. Так что нельзя откладывать разговор с ней дальше. Я потерял жену. Потерять еще и дочь я не хочу.
Я сказал Майе, что хочу увидеть ее. Она предложила мне приехать домой в следующую пятницу вечером. В другие дни она не может. Слишком занята. Дожил. Уже договариваюсь о встрече с родной дочкой — как на прием к президенту записываюсь.
С Верой общаемся только по рабочим вопросам. Вот и пролетели без малого два месяца с того дня, как я признался жене в измене. Наверное, со дня на день придет повестка в суд, или как этот документ называется, который присылают ответчику по иску.
