Забытое заклятье - Елена Комарова
Артур пересек фойе и скрылся за неприметной дверью с потемневшей от времени табличкой «Посторонним вход воспрещен». За ней начиналась винтовая лестница, которая вела наверх, во владения осветителей и рабочих сцены. Артур давно хотел прогуляться по колосникам, осмотреть устройства и блоки, с помощью которых на сцену опускались декорации. Во всем должен быть порядок. Тенору простительно не знать, как устроен подъемник или поворотный механизм, но Призрак обязан если и не знать досконально, то хотя бы разбираться на пристойном уровне.
Имея классическое для солиста Оперного театра образование (за плечами у него было Государственное музыкальное училище в родном Вальберге, а затем Консерватория имени Пулизиса в Ранконе), Артур сначала весьма смутно представлял себе, как работает сценическая машинерия. Впервые спустившись в подвальные помещения, тенор был буквально сражен поворотными кругами, подъемниками и прочими хитрыми приспособлениями, с помощью которых творилась самая настоящая театральная магия.
К слову, о магии. Театральная братия была суеверна и имела свою сложную систему примет и всяческих знаков. Актеры килограммами скупали амулеты и обереги, постоянно (от чего общий эффект был довольно слабым) наводили друг на друга порчу и всячески омолаживались магическими способами. Время от времени кто-нибудь «делал» себе голос, но настоящие профессионалы с презрением относились к таким «звездам на один день». Каждый мало-мальски уважающий себя певец знает, что голос – это каждодневный тяжкий труд, это дыхательные упражнения, это пот и кровь, а вовсе не заговоренная водичка и «ля» третьей октавы, звучащее, пока не выветрилась магия. Кроме того, в театральном фольклоре имелась страшная история о певице, которая с помощью магии достигла мировой славы, но бедняжка потеряла голос в ту секунду, когда умер ее волшебный покровитель, и с той поры могла только сипеть и шипеть.
Осмотрев противовесы, Артур хотел было уже спускаться, но решил проверить заодно и люстру. После спектаклей сверкающую сфера чудовищных размеров через специальный люк поднимали наверх и хранили со всем тщанием. За двести лет существования театра казусов с этим гигантом не случалось, и Призрак надеялся, что не случится и впредь.
Рабочие уже начали выкатывать на сцену тяжелые декорации, и Артур с удовлетворением следил за процессом, когда его затылка вдруг коснулся легчайший ветерок. Призрак Оперы ощутил неподалеку чуждое присутствие.
Резко обернувшись, он обвел пристальным взглядом колосники, никого не увидел, но это его не успокоило, а скорее, наоборот, встревожило еще больше. Все чувства, обострившись до предела, кричали о постороннем – странном, чужом, опасном. Конти стиснул пальцами перила и прикрыл глаза. Успокоиться, дышать ровно, сосредоточиться… И тут он ощутил театр. За все время «пребывания на посту» Призрак номер девять переживал подобное чувство единения всего дважды.
А потом он увидел чужака, увидел внутренним взором: туманную фигуру – тень, метрах в пяти позади себя. Артур Конти, Призрак Оперы, открыл глаза и медленно обернулся.
Прячущийся в полумраке незнакомец сделал шаг вперед. Очертания его струились, плыли, черты лица невозможно было различить за туманной дымкой, он, казалось, балансировал на грани двух миров – реального и потустороннего. Артур прищурил глаза – и фигура напротив начала обретать плотность и цвет, превращаясь в высокого прекрасно сложенного мужчину с темными волосами. Чужак поднял руку, на которой нарастал рукав белой сорочки, проявлялась запонка и манжет, поверх ровным слоем ложилась ткань пиджака, и пошевелил пальцами. Сам собой завязался шейный платок, булавка черной каплей упала в середину узла. У Артура пронеслась абсурдная мысль, что вот это и есть настоящий Призрак Оперы. Затем он сделал шаг к тенору, выставив вперед левую руку, с кончиков пальцев которой зазмеились белесые ниточки.
Показать спину этому пришельцу Артур не смог бы, а потому стал медленно пятиться. Колосники задрожали, и дрожь передалась ему. Он оказался на лесенке, спрыгнул на соседний мостик, отступил дальше, а чужак все наступал, вопреки всем законам здравого смысла.
Еще один мостик зашатался под ногами Артура, снова мостик, канаты, лесенка, и вот уже правая боковая галерея, а белесые змеи уже почти касаются горла, и горят азартом погони глаза незнакомца. И тут, ощутив спиной деревянную переборку, тенор собрался с духом и прыгнул на «Призрака».
Он пролетел его насквозь, словно погрузившись в воду и выйдя из нее, упал грудью на канатные перила: дыханье на миг прервалось. Но незнакомец тоже оказался сбит с толку – он расставил руки в стороны, словно удерживая равновесие, лицо утратило надменное выражение. И Артур ударил в это лицо кулаком в перчатке.
Рука влетела в щеку – как в размягченное масло, незнакомец дернулся, от него отскочили искорки и мгновенно погасли. Ага! Противник все-таки уязвим! Артур ударил снова, но незнакомец отклонился и тут же оказался на галерее, за спиной тенора. Но теперь преследуемый и преследователь поменялись местами.
Проскользнув между тросами, чужак оказался возле площадки-«ковра», с помощью которой актеры эффектно пролетали над сценой. Щелкнули, натягиваясь, тросы, площадка заскользила, наращивая скорость. Артур метнулся следом за ней, прыгнул и ухватился за край, совершенно не ко времени сожалея, что не надел плащ, который мог бы сейчас лететь за ним эффектной волной.
Площадка пронеслась над головами рабочих, приведя их в замешательство, и остановилась. Артур спрыгнул на пол. Преследуемый по пятам незнакомец метнулся вправо и скрылся в подсобном помещении, где хранились декорации.
Но азарт сыграл с Призраком Оперы номер девять злую шутку. Когда чужак вдруг остановился и повернулся к нему лицом, Артур бросился вперед, уже предвкушая, как схватит наглеца за грудки и припрет к стенке. Об опасности он забыл. Губы незнакомца искривились в неприятной улыбке, он сделал плавное текучее движение вперед – и тонкие белые нити захлестнули горло певца…
…Артур Конти тряхнул головой, пытаясь разогнать серую дымку, затянувшую пространство перед глазами. Наконец, предметы обрели привычную четкость. Он лежал на полу за кулисами – кажется, споткнулся о какой-то реквизит, которым захламили все помещение, и, падая, ударился головой. Вот позорище-то, промелькнуло в голове – Призрак Оперы, умудрившийся грохнуться в обморок в собственном театре! Слава Всевышнему, никто этого не видел.
Где-то на краю сознания противно, как кусачая осенняя муха, зудела мысль – он что-то забыл. Что-то важное или нет? Тенор еще раз помотал головой, стянул маску, провел ладонью по лицу. Что бы это ни было, подумал он, разбираться придется позже: сейчас ему нужно хоть немного отдохнуть перед спектаклем.
…Проходя мимо доски объявлений, Конти остановился, сделал шаг назад, якобы
