Секретный ингредиент Маргариты - Лия Джей
— Ну вот я пришла, а «Монстра» моего нет! Нестыковка, заюш!
Я отодвигаю Королеву и изучаю полки. Да, хозяюшка из меня так себе… Контейнер с парой слипшихся макаронин и банка малинового варенья. Мама прислала ее по почте вместе с коробкой конфет, видимо, подаренной в школе. Будто тут, в Москве, я купить конфеты не могу!
А вот за домашнее варенье я действительно благодарна. В столице эту роскошь если и найдешь, то только по двойной цене. А тут к баночке еще и приятная мелочь прилагалась — пара тысяч, закрепленных под крышкой резинкой. Распаковав посылку, я рассмеялась и тут же позвонила маме доложить, что сейчас существует система переводов с карты на карту и ей необязательно было так заморачиваться. Она скинула трубку, потому что рядом был папа, потом прислала мне сообщение в Telegram: «У отца есть доступ ко всем моим счетам. Скинула бы так, вычел бы сумму из твоего лимита на месяц. Купи себя вкусняшек. Целую.» Не успела я дочитать, как сообщение исчезло.
Эти деньги вряд ли сильно мне помогут. Улетят из кошелька с первым же походом в продуктовый. И это без «излишеств», как сказал бы отец, вроде фисташек и моего любимого, но жутко дорогого мороженого Mövenpick. Но я все равно отправила маме «Спасибо» с розовым сердечком. Для нее это серьезная сумма, наверняка, подаренная кем-то из учеников. Зарплата у нее небольшая, премии в школе редко дают. Ей на себя-то денег едва хватает, а она еще и мне умудряется присылать. Я говорила маме, что работаю репетитором и в силах обеспечивать себя сама — ей не нужно отрывать от сердца последнее. Но она на это лишь кивает и советует мне помалкивать. А то отец и те несчастные пятнадцать тысяч давать не будет.
Открываю морозилку. Она, в отличие от холодильника, забита до отказа. Полуфабрикаты с моим образом жизни — незаменимая вещь. Ставлю на плиту глубокую сковородку. Масло, соевый соус, немного воды. Следом на дно с бульканьем и брызгами летят пельмени. Пятнадцать минут, и можно будет насладиться не очень полезным, зато вкусным и сытным завтраком.
Этому рецепту меня научил Стархов. Мы приехали к нему после смены. Было раннее утро, как сейчас. Первые лучи окрашивали небо клубнично-розовым, очерчивая силуэты многоэтажек на горизонте. Во дворе лениво потягивались липы, скидывая ночную тень и готовясь к новому июльскому дню. У Стархова красивый вид из окна, не то что у меня, где взгляд, как ни смотри, упирается в дом напротив. Я любовалась рассветом. На сковородке шкварчало масло, весело и игриво. Антон пытался нацепить на меня фартук. Я уворачивалась и смеялась, в перерывах успевая помешивать пельмени. Наконец он сдался и завязал фартук у себя за спиной. Вы только представьте парня под два метра ростом с перекачанными бицепсами, голым торсом, массивными цепями на черных джинсах — и в фартуке с Пикачу. Вот и я подумала, что это идеальная картина, когда покупала ему подарок на 23 февраля. Отчасти я правда хотела угодить Антону. Знала, что он любит аниме, и была полностью уверена, что Пикачу — что-то из той сферы. Когда Стархов развернул фартук, усмехнулся и снисходительно потрепал меня по волосам, я заподозрила неладное.
Хорошо, что помимо шуточного подарка, я купила и нормальный — ремень Tommy Hilfiger. Семья Стархова, как и моя, никогда не отличалась большим достатком. В «Абсенте» официанты получали значительно меньше танцовщиц, поэтому, когда месяц был урожайным на папиков, я не упускала возможности порадовать себя и своего парня. Делала дорогие подарки, заказывала нам под фильмы тигровые креветки, сыр Шевр и старое вино. Антон ругался на меня, говорил, что чувствует себя неловко и обещал отдать за все с зарплаты. Я отмахивалась и никогда ничего не брала. Несомненно, я люблю принимать ухаживания от парней, но к тому времени мы с Антоном уже перешли рубеж. Он добился меня, и я решила, что теперь мы оба должны вкладываться в отношения. Я витала в облаках из сладкой ваты и подумать не могла, что все так резко кончится. Хлынет ливень неприятностей, и сахарные надежды на совместное будущее растают, будто их и не было.
Ливень хлынул в то утро. Рассвет затянули мрачные тучи. За окном начало накрапывать. Серые капли предупреждающе били по подоконнику и зеленым, слишком ярким и неестественно красивым листьям липы. Завтрак был почти готов. Стархов открыл окно и закурил сигарету. В кухню заползли сырость и дым. Я подозвала Антона к себе, притянула его за ремешок фартука и поцеловала. Пьянящий вкус первой любви и горечь табака.
К тому времени слухи об измене Стархова уже ходили по «Абсенту», лукаво шелестя юбками. «Это все Пина с ее приспешницами, — успокаивала я себя. — Очередная глупая попытка мне насолить.» Переживала ли я? Да. Но доказательств не было, и я с неумолимым упрямством продолжала есть свою сладкую вату, не веря, что кто-то мог засыпать в автомат вместо сахара стекло.
Грянул гром. Антон вздрогнул. Он с детства боится грозы. Отпрянул от меня и зацепил рукой сковородку. Грохот. Пятна соуса на моей кофте. Благо, обошлась без ожогов.
Но потом мне все же стало больно. Так, как еще никогда не было. Ни когда я разбила губу. Ни когда упала с пилона на первом выступлении. Ни когда получила от папы дневником по затылку за то, что села посмотреть сериал, не сделав уроки на три дня вперед.
Я зашла в ванну, чтобы застирать кофту и увидела женский гель для душа. Красненький, с клубникой. Даже открыла и понюхала зачем-то. С тех пор я ненавижу этот запах. Разревелась и, не желая показывать свою слабость, выскочила из квартиры Антона в чем была. Он кинулся за мной, кричал что-то вслед, кажется, чтобы я подождала, пока он обуется. Идиот. Любил бы, босиком помчался. Но все, на что способен Стархов, — вешать на уши лапшу и лживые извинения.
Вот так мы и расстались.
Я накрываю крышкой пельмени, пытаясь спрятать под ней неприятные воспоминания. Есть больше не хочется. Завариваю чай, зеленый с жасмином, и сажусь напротив Вики.
— Королева, а ты что забыла тут в такую рань?
Вика заправляет за ухо прядь, выбившуюся из пучка. Только теперь я замечаю, что волосы у нее всклокочены, под глазами следы туши, тональник лежит неровно. Свежим ее макияж не назовешь, как и в целом вид. Голубая майка на тонких
