Секретный ингредиент Маргариты - Лия Джей
Это похоже на поцелуй с Воронцовым. На долю секунды, когда ладонь Паши переместилась мне на шею, я почувствовала, как иголочки вонзились в губы, затем спустились ниже, к солнечному сплетению. Но я быстро с ними расправилась, надев ледяной панцирь. Иголочки отскочили, и я с облегчением выдохнула Воронцову в губы, отстраняясь. Из зала уже лилась другая песня, но в голове у меня все еще крутилась последняя строчка трека My Darkest Days: «Another victim of a love crime***».
Я не хочу быть жертвой. Значит, мне придется взять на себя роль убийцы.
Я уже убийца, ведь я Текила, killer в розовом. И я убью свою зарождающуюся симпатию к Воронцову. Это будет проще простого, ведь я выполнила свою часть договора и теперь могу быть свободна. Больше никаких свиданий, даже фальшивых. Паша удалит видео из «Абсента», и мы снова станем друг для друга всего лишь однокурсниками — считай, никем.
Так ведь?
*Flower Zombie War — компьютерная стратегическая игра, где цветы-монстры ведут борьбу с зомби.
**American cookies — печенье с шоколадной крошкой. Рецепт был случайно изобретен американкой Рут Уэйфилд в 1930 году, когда она вместо растопленного шоколада добавила в тесто поломанный. Вопреки ее ожиданиям, шоколад не растаял при выпекании, а остался в печенье кусочками. С тех пор этот десерт считается одним из традиционных блюд США.
***«Another victim of a love crime» (англ.) — «Очередная жертва любовного преступления».
Глава 5
В лепестках роз
— Как думаешь, лучше завить челку или так оставить? Или, может, вообще ее лаком зализать?
Вика наклоняется ближе к камере, и ее горбатый нос вытягивается, становясь похожим на крысиный. Я прыскаю.
— Что?
Она снова садится за стол и ставит телефон перед собой. Сегодня нам отменили пары. Я уже было обрадовалась, что смогу остаться дома и позаниматься своими делами, но тут позвонила Вика и предложила вечером вместе испечь пирог. Скрепя сердце я отложила «Фауста» в стопку с другими книгами, которые для зачета мне еще читать и читать, и согласилась. На самом деле я люблю готовить, особенно с моей лучшей подругой, но мне всегда сложно отдыхать, зная, что за спиной еще висит гора домашки. Да-да, синдром отличницы.
Мы обсудили рецепт, список продуктов, которые нужно купить, а потом плавно сменили тему на скидки на Wildberries, драмы в сфере шоубиза и драмы в личной жизни Вики. А их у нее много, уж поверьте. Так что неудивительно, что спустя час я все еще стою у окна, пилю ногти и слушаю свою подругу.
— Боже, Вик, ты будто на Каннский кинофестиваль собираешься. Расслабься, это простой обед с каким-то придурком. Всего на пару часов, а потом ко мне. Если ты надеешься у меня в подъезде кого-то подцепить, поспешу тебя огорчить. Секси охранников у нас нет, только старый ворчливый консьерж.
— Ну почему сразу с придурком?
Вика всегда улавливает из моих слов только то, что ей нужно.
— Ты сама его так называла.
— В начале нашего общения. Но потом я поняла, что он…
— Только не говори «нормальный». Он писал тебе «А я разрешал?» на второй день знакомства. Хуже только «В душ и без меня?»!
Вика снимает с лица тканевую маску и отводит глаза в сторону. Кажется, я попала в болевую точку.
— Все ясно.
Я откладываю пилочку и вздыхаю. Мне искренне жаль свою подругу. И почему ее вечно тянет на идиотов? Она ведь классная, действительно, королева. Красивая, веселая, но… слишком уж влюбчивая. Поставят ей «огонечек» на историю, она уже и под венец готова.
— Ну, он позвал меня в хинкальную. Я не могла отказаться. Зов предков так просто не уймешь.
Я прыскаю. Викин дедушка, кажется, по маминой линии — грузин, и моя подруга обожает шутить, что от него ей досталось лучшее наследство: черные глаза, нос с горбинкой и безудержная страсть к любым блюдам национальной кухни.
— Если включить мозг, то все получится, вот увидишь.
— Намекаешь на то, что мне стоит подумать и отказаться от хинкалей, потому что я толстая? — Вика выпучивает глаза, повышая голос до ультразвука. — Да как ты можешь, Каблукова? А если серьезно, то я реально набрала. Надо сбросить пару килограммов. Все, с понедельника сажусь на диету…
Я даже не пытаюсь ее отговорить. Оно того не стоит. Все равно продержится недолго, я уверена.
Увеличиваю громкость звонка и кладу телефон на стол. Из четырех букетов, занимающих половину моего рабочего места, выбираю самый дохленький и открываю окно. В комнату врывается прохлада с запахом пожухлой листвы и выхлопных газов. К голосу Вики, доносящемуся из динамиков, прибавляются автомобильные гудки и шум улицы.
— Кстати, что там у вас с Воронцовым?
— А?
— Не придуривайся, ты меня прекрасно слышишь! Рассказывай, что у вас с Пашкой.
Я отрываю от розы один лепесток и бросаю его в окно.
— Ничего.
— В смысле, Марго? Ты меня бесишь уже! Он тебе четвертый день подряд после пар букеты дарит, а ты опять меня своим «ничего» кормишь. Вы встречаетесь?
— Нет.
Я отрываю еще один лепесток, бордовый с почерневшим краем, и он отправляется вниз вслед за первым.
— Маргарита, еб твою мать, Каблукова!! — мой телефон чуть ли не подпрыгивает от Викиных воплей. — А как ты тогда мне это объяснишь?
Я сдираю разом всю головку розы и швыряю ее в окно. Лепестки падают слишком медленно, даже красиво, окропляя асфальт кроваво-красными каплями. Черт, как же мне хочется, чтобы это была настоящая кровь — кровь каждого, кто виноват в этом глупом стечении обстоятельств! Стилиста, который придумал нам эти уродские, держащиеся на соплях маски, хостес, которая пригласила Пашу именно за этот столик, охранника, который не заклеил Воронцову телефон. А теперь что? Теперь мне еще минимум месяц жить и думать о том, что мой премногообожаемый «парень» может в любую секунду раскрыть всему универу мой главный секрет!
Я свято верила, что после той вечеринки у Миши Паша удалит злополучное видео. Мы ведь даже поцеловались на глазах у гостей. Гештальт закрыт, все. Ага, как же! «Будет
