Любовник Павлова - Ника Маслова
Хорошая примета. Я её уже вечность знал. От неё веяло запахом моря, новых приключений и счастья, идущего в руки к тем, кто готов рисковать.
Это был тот самый момент, когда понимаешь, что избушка на курьих ножках повернулась к тебе передом, а не задом. Когда чувствуешь себя на коне. Да что там коне — на поверженном мамонте и с победно вскинутым вверх копьём.
Я взглянул на добытого мамонта. Павлов смотрел на меня как-то похоже: словно видел ценной добычей меня.
Он, разумеется, ошибался в ценности, которую приобрёл, а вот я — нет. Павлов вытащил пустышку, а вот я — выигрышный лотерейный билет. Никогда не покупал, кстати, выброшенные на ветер деньги. А тут выигрыш догнал меня сам, в грудь толкнул, чуть рёбра мне не сломал, чтобы я его наконец-то заметил.
У меня как открылись глаза. Я как прозрел. Быть любовником стыдно? Продать себя за сорок, а в целом — за шестьдесят тысяч отнюдь не фантиков — да это ж везение века!
Обладай я пятым размером груди, менее удачливые и ушлые претендентки на внимание босса мне бы стопроцентно завидовали и желали, чтобы я провалился в тартарары. Парней соответствующей ориентации я вокруг Павлова не наблюдал, так что завидовать мне было некому. Все охранники, как на подбор, относились к подвиду шкафы с антресолями. Гетеросексуальность в их лицах и позах читалась за километр. Мой гей-радар при виде их даже не пискнул. А вот их — в отношении меня — завизжал аварийной сиреной. Мне досталось немало неприязненных взглядов.
Ну и хер с ними. Мне и внимания Павлова хватит. Я здесь не для того, чтобы нравиться этим парням.
Их начальник — крутой мэн лет сорока, то есть ровесник Павлова — оглядел меня взглядом, явно излучающим радиоактивные изотопы. Всё обо мне сразу понял, всё в невидимую тетрадочку записал. Не осуждал, нос не кривил — вот и славно.
— Это Вадим Хотов, мой личный помощник. Присмотрите за ним, чтобы не попал в неприятности, — сказал Павлов. — Он поживёт у меня какое-то время.
У телохранителя не дёрнулся ни глаз, ни аккуратно подстриженный ус, когда я ему широко улыбнулся.
Мы сели в машину, и Павлов, взглянув на меня, поднял перегородку. Я такую роскошь видел только в кино. И почувствовал себя соответственно — героем порнотелеромана.
— Больше ты не хмуришься, — заметил Павлов. Сел удобно, вытянул ноги, и мне ещё до черта места оставил.
— Был глуп, признаю, — ответил я. Покрутил все ручки в пределах досягаемости и открыл бар. Содержимое сверкало хрусталём и пузатыми боками бутылок с дорогим, очевидно, бухлом.
— Выпьешь что-нибудь? — гостеприимно спросил Павлов.
Я покачал головой.
— Если мне станет ещё веселей, то я оторвусь от земли и полечу, как шар, наполненный гелием. А это не нужно. Мне ещё работать сегодня, ведь так?
Глава 6-1. Павлов. Личный помощник
Глава 6-1. Павлов. Личный помощник
Осчастливить Вадима оказалось проще простого. Немного денег, и его настроение пошло резко в гору, да так высоко забралось, что он и правда стал напоминать воздушный шарик, рвущийся в небо — яркий и блестящий, купить такой в парке развлечений всегда просят дети.
И именно такого Вадима — не скрывающего чувств и эмоций — купил себе я. Поддался соблазну. Совсем съехал с катушек. От души тряхнул стариной. Мне сорок в этом году. Сейчас говорят: всего сорок, и я чувствую так же, но век-два назад считался бы уже стариком.
В голове всё крутилось: с сегодняшнего дня Олег становится дедом. И пусть он на десять лет старше меня, Маринка — ровесница его дочери-роженицы. А значит, и мне скоро внуков нянчить, я тоже почти уже дед.
И что в этот знаменательный день осознания скоротечности жизни делаю я? Правильно — покупаю себе молодого любовника, парня. Седина в бороду — бес в ребро, причём бес-извращенец.
Чистое безумие, но я уже это сделал. Вадим теперь мой. И с каждым следующим шагом доказывает, как он хорош, и что мой выбор при всей его абсурдности — верный.
Плечи Вадима широко расправлены, походка — пружинистая, взгляд прямой и открытый, белозубая улыбка, без сомнений, тянет на миллион. А ведь всего полчаса назад он стонал от боли, еле переставлял ноги и, упавший в кресло в моём кабинете, казался то ли раздавленным червяком, то ли размытым дождём акварельным наброском.
Вот поэтому молодость называют весной. То гроза налетит, то выглянет солнце и быстро осушит и непролазную грязь, и бездонные лужи. И будет казаться, что и не было ничего.
Как ему.
Вадим уже и забыл о прошлых проблемах. Шёл рядом со мной, улыбался во все тридцать два, весело шуршал пакетом, будто хотел напомнить себе, что это реальность, и все его денежные затруднения разрешены.
А я уже и не помнил, когда в моей жизни что-то существенное решалось деньгами. Миллионы приходили и оседали на банковских счетах или вкладывались в недвижимость, золото, акции, предприятия. Вот что смешно — кучи нулей на балансе радовали меня в разы меньше, чем Вадима те несколько пачек купюр, которые он получил.
Один взгляд на него, и всё в его состоянии ясно. Его счастье не наигранное, настоящее. Он улыбается так, что может осветить собой целый мир, и плевать ему на тех, кому его настроение или сам он не нравится.
Мне — нравится. В том числе за дерзость честно любить деньги и наслаждаться их обладанием. За открытый взгляд без желания угодить. За слова без всегда лживой лести.
С каждым мигом он нравился мне всё больше и больше. Мы были знакомы всего ничего, но он раз за разом дарил мне удивительные ощущения. Я и забыл, как это приятно, когда ты можешь изменить чью-то жизнь в лучшую сторону всего лишь щелчком пальцев, звонком, парой десятков тысяч.
Нет, я не жмот. Есть благотворительный фонд, в который я отправляю десятую часть дохода, но его работой занимаются специальные люди, не я. «Павлов дар» мой только именем и деньгами. Я проверяю, чтобы не воровали, а
