Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс

— Смотрите-ка на него! Ахахаха! — орал какой-то эрнгардский часовой с парапета. — Он что, серьезно⁈ Опять пошел!

— Эй, увалень! — подхватил другой, его голос звенел от смеха. — Ты уже третью песню про свою кошку запел! У нас тут лимит на фольклор!

— Штурмовать нас пытается пьяными балладами! — заливисто хохотал третий. — Давай, жиробас, спой еще! Может, у нас от тошноты щиты выпадут!

Я рискнул выглянуть из-за угла амбара. Внизу, у главных ворот, Годфрик с красным от натуги лицом и парой десятков наших «штурмовиков» разыгрывали настоящее представление. Они били мечами в щиты, орали нестройными голосами и периодически делали ложные выпады к воротам, сразу же откатываясь под град насмешек. Годфрик, стоя на повозке, орал что-то совершенно непристойное про мать коменданта крепости, размахивая своим рогом. Это выглядело настолько идиотски, что это было гениально. Все внимание врага было приковано к этому цирку.

— Идут, — тихо прошипел Тыгтыгович, его уши повели себя, улавливая шаги патруля.

Мы прижались к стенам, растворившись в тенях. Патруль из двух заспанных эрнгардцев прошел в паре ярдов от нас, даже не повернув головы, слишком занятых наблюдением за клоунадой у ворот.

— Весело, — прошептала Вротмнехеровна, ее глаза блестели в темноте. — Можно я потом с ним поиграю? Он такой… энергичный.

— Помолчи, — огрызнулся я, давая знак двигаться.

Мы поползли вдоль стен, как тени. Наши цели были ясны: массивный механизм подъема ворот в ближайшей башне и боковая калитка для вылазок. Кошколюды Тыгтыговича бесшумно скользили по камням, их темные шкуры делали их невидимыми. Я шел за ними, сжимая эфес меча, каждую секунду ожидая окрика.

Мы достигли подножия башни. Двое часовых у входа в механическую логово лениво перебрасывались шутками, глядя в сторону Годфрика.

— Слышал, говорят, их князь — псих, — лениво говорил один, точа кинжал о камень.

— Да уж, видно по подбору кадров, — хмыкнул второй.

Больше они ничего не успели сказать. Из теней над ними материализовались две темные фигуры. Быстро, эффективно, без лишнего звука. Один кошколюд зажал рот первому часовому, а второй провел когтем по горлу. Второго часового взял на себя Тыгтыгович — мощный рывок, хруст, и тело бесшумно осело на землю. Их оттащили в темноту.

Дверь в башню была не заперта. Внутри, у огромного деревянного колеса механизма, сидел еще один воин и клевал носом.

— Проспал свою смену, дружок, — прошептал я, входя.

Он открыл глаза слишком поздно. Мой клинок тихо вошел в щель между пластинами его кирасы. Он лишь ахнул и обмяк.

— Калитка, — кивнул я Тыгтыговичу.

Его группа так же бесшумно растворилась у бокового входа, и через мгновение послышался едва уловимый звук — щелчок отодвигаемого засова и два тихих, влажных хлюпа.

Тыгтыгович выглянул и сделал рукой знак: «Готово».

Вротмнехеровна, наблюдавшая за всем этим, облизнулась.

— Эффектно. А я думала, вы только жжете и крушите. Можно я хоть трупы… приберу?

— Позже, — бросил я, подходя к механизму. — Если хорошо себя поведешь.

Я взялся за рычаг огромного колеса. Оно с скрипом подалось. Цепной механизм загремел, и массивные дубовые ворота Скального Венца, перед которыми так комично плясал Годфрик, начали медленно, со скрежетом, опускаться.

А на стенах смех внезапно оборвался, сменившись на крики недоумения и паники. Цирк только что закончился. Начинался штурм.

Грохот поднимающихся ворот потонул в оглушительном, яростном рыке. Рёв исходил не от Годфрика и его горстки «шутов» — он рванул со стороны главных ворот, где ждала основная часть моих сил, до поры скрытая в складках местности.

— ЗА ДРАКОНХЕЙМ! УРАААА!

Смех на стенах смолк, сменившись сначала недоуменным гулом, а потом переходя в отчаянные крики командующего офицера:

— Тревога! ШТУРМ! На стены! Луки! Копья! Готовить кипяток!

Но было уже поздно. Могучие ворота, приподнятые всего на полтора метра, открыли дорогу в ад. Из-под них, словно демоны из преисподней, хлынули рыцари Драконхейма. Их было не тридцать, как показывал Годфрик, а все двести. И они были свежи, злы и рвались в бой.

Годфрик сбросил с себя маску пьяного шута. Его лицо исказила боевая ярость. Он смахнул свой рог, схватил огромный боевой топор и с рёвом первым бросился подниматься по приставным лестницам к бойницам, которые теперь осыпали его не насмешками, а стрелами.

А внутри цитадели начался настоящий хаос.

С криком «Измена!» и «Они уже здесь!» эрнгардские солдаты метались, не понимая, откуда ждать удара. Одни бросились к главным воротам, чтобы попытаться опустить их или встретить основной натиск. Другие услышали крики боя у боковой калитки, которую мы открыли, и ринулись туда.

И именно в этот момент мы ударили изнутри.

Тыгтыгович, я и его кошколюды высыпали из башни механизма и из тени бокового прохода. Мы не кричали. Мы просто резали.

Это было жуткое зрелище. Из тишины, из-за углов, из самых неожиданных мест появлялись тени с горящими глазами и блестящими когтями. Солдаты Эрнгарда, бегущие по узким дворикам крепости, падали с перерезанными глотками, даже не успев понять, что происходит. Кошколюды работали молча, эффективно и с пугающей жестокостью, используя суматоху и панику.

Я шел в центре этого безумия, выжигая пламенем целые группы солдат, пытавшихся организовать оборону. Один офицер попытался построить щитовую стену в узком проходе. Столп огня превратил ее в погребальный костер.

— Они везде! — орал кто-то в панике. — Нас атакуют сзади!

Суета и неразбериха достигли апогея. Эрнгардцы стреляли друг в друга в дыму и хаосе, команды тонули в общем гвалте. А снаружи всё громче звучали боевые кличи моей армии и звон стали — Годфрик уже вскарабкался на стену и завязал там яростную схватку.

Вротмнехеровна, следуя за мной, словно на прогулке, лишь время от времени ласково проводила пальцем по щеке какого-нибудь умирающего солдата, забирая его последние мгновения жизни с томным вздохом.

— Какая пустая трата… — шептала она. — Столько энергии… могла бы пригодиться.

Цитадель Скальный Венец, неприступная твердыня, пала не от долгой осады, а от хаоса и ярости Дракона. И теперь ее камни дрожали от топота ног, криков умирающих и победного рева моих солдат.

Пыль и дым над Скальным Венцом начали понемногу оседать, уступая место горьковатому запаху победы. Последние очаги сопротивления были подавлены. Над цитаделью уже развевалось мое знамя — алый дракон на черном поле. Мои солдаты, уставшие, окровавленные, но ликующие, занимались привычным делом: разоружали пленных, тушили пожары и вытаскивали своих раненых с братской заботой.

И вот в главные, теперь настежь распахнутые ворота, вкатилась роскошная карета, запряженная парой нетерпеливых гнедых коней. Ее дверцы распахнулись еще до полной остановки.

Из нее, словно вихрь, вынеслись они. Мои девочки.

Лира — первой, с грацией дикой кошки, ее