Князь: Попал по самые помидоры 18+ - Гарри Фокс

Мир перевернулся.

Вместо давящего мрака пещеры меня окутал теплый, золотистый свет. Я стоял на изумрудном лугу, под ласковым солнцем. Воздух был сладким от цветов, а где-то вдалеке щебетали птицы. И я… я бежал. Просто бежал по траве, раскинув руки, и смеялся как полный дурак. Чувство абсолютной, безмятежной радости переполняло меня. Не было ни войны, ни долгов, ни боли в плече. Только свобода и счастье.

И тут они появились. Ирис, Элиана и Лира. Они бежали мне навстречу, их лица сияли беззаботными улыбками, длинные волосы развевались на ветру. Они смеялись, звали меня, и мы, как дети, принялись носиться по лугу, играя в догонялки. Лира мурлыкала от удовольствия, Ирис язвила беззлобно, а Элиана звонко смеялась. Это было идеально.

И от этой идеальности у меня внутри вдруг что-то щелкнуло.

Слишком идеально.

Слишком… что аж тошно

Я замер посреди бега, смотря на их сияющие, абсолютно счастливые лица. Лира не пыталась меня укусить. Ирис не сыпала сарказмом. Элиана не смотрела с привычной суровой готовностью.

Я че, обкурился⁈ Это что за хрень⁈

Мысль пронеслась раскаленной иглой, прожигая сладкий морок. Я почувствовал тошнотворный привкус гнилого меда на языке. И в тот же миг идиллический пейзаж задрожал, как картинка на воде, и рассыпался.

Я снова стоял в пещере. Передо мной все так же стояла она, но теперь ее ангельская маска сползла. В огромных голубых глазах светились узкие, как у кошки, хищные вертикальные зрачки, полные злобного торжества. Ее рука все еще лежала на моей щеке.

Ядерная ярость, чистая и неконтролируемая, ударила мне в голову. Я не стал жечь ее. Я с силой, всей своей богатырской дланью, ударил ее по лицу.

Хлоп!

Звук был сочным и громким. Она с визгом отлетела в сторону, шлепнувшись на каменный пол. Иллюзия окончательно развеялась. От нее теперь веяло не невинностью, чем-то острым, диким и потусторонним.

— Прочь! — проревел я, чувствуя, как по руке, ударившей ее, разливается ледяное онемение. — Знай свое место, дрянь! Ты что, суккуб⁈

Она, потирая раскрасневшуюся щеку, подняла на меня взгляд, полный ненависти и удивления.

— Как ты догадался⁈

Я остолбенел.

— Что⁈ Правда⁈ — я выпалил первое, что пришло в голову, обычную фэнтезийную хренотень. — Да не важно! Верни сознание моим людям, или познаешь силу Драконьей Крови на собственной шкуре!

Но было уже поздно. Мои двадцать «одурманенных» кошколюдов, видя, как их госпожа пала, пришли в ярость. Их блаженные улыбки сменились на оскалы безумия. С рычанием и воем, не помня себя, они ринулись на нас — на меня и пятерых последних верных воинов.

— Защищайся! — крикнул я своим, выхватывая меч. — Но не убивайте! Они свои!

Но это было легче сказать, чем сделать. Началась мясорубка. Свои против своих. В тесном пространстве пещеры зазвенели клинки, полосующие по доспехам и плоти. Мои верные кошколюды, рыча от ярости и боли, старались лишь обезоружить и нейтрализовать бывших товарищей. Но те бились с неестественной, одержимой силой, не чувствуя ни страха, ни боли. А над этим хаосом, по-прежнему сидя на полу, насмешливо хохотала суккуб, вытирая кровь с разбитой губы.

Я оказался в самом центре ада, который устроила эта дьяволица.

Глава 33

Новые планы, новые враги

Адская свалка из шипящих, рычащих и бьющихся друг с другом кошколюдов заполнила пещеру. Крики боли, звон стали, влажные удары по плоти — все смешалось в оглушительный хаос. Я, отбиваясь от двух своих же ослепленных воинов, пытался пробиться к ней. К той, что сидела на камне, все еще потирая щеку, с глазами, полными злобы и… любопытства.

Она видела, что ее чары на меня не подействовали до конца. Видела ярость в моих глазах. И когда я, отшвырнув очередного обезумевшего кошколюда, сделал к ней последний рывок, она попыталась отползти. Изящно, по-кошачьи, пятясь скрыться в темноте пещеры.

— Довольно игр! — проревел я, и моя ладонь, та самая, что только что отвесила ей пощечину, раскрылась.

Я не стал мелочиться. Не стал пытаться схватить ее или пригрозить. Я чувствовал лишь одно — всепоглощающее, чистое желание стереть эту тварь в пепел. Драконья Кровь взыграла, отвечая на ярость.

Из центра моей ладони с шипящим звуком, разрывающим воздух, вырвался сокрушительный поток пламени. Не шар, не вспышка — именно плотная, раскаленная докрасна струя, как из огнемета. Она ударила в суккуба, окутав ее с головы до ног ослепительным бело-желтым сиянием. Казалось, даже камни под ней начали плавиться. Я видел, как ее силуэт затрепетал в сердцевине этого ада, слышал ее приглушенный визг…

И я палил. Секунду. Две. Пять. Выжигая из себя весь гнев, все отвращение к этой ситуации.

Когда я наконец опустил руку, прекратив поток, в пещере повисла тишина, нарушаемая лишь треском раскаленных камней и тяжелым дыханием. Поток огня испарил часть сталактитов, оставив после себя стекловидную лужу на полу.

И посреди этого небольшого озера расплавленного камня… сидела она.

Суккуб.

Совершенно невредимая.

Ее кожа даже не покраснела. Ее золотые волосы не обгорели. Только мой плащ, наброшенный на нее, испарился без следа, оставив ее вновь в своем первозданном, обманчиво-невинном виде. Она сидела, поджав ноги, и смотрела на меня с выражением… скучающего превосходства.

— Ну и что? — произнесла она, и ее голосок прозвучал так же сладко, как и прежде. — Это всё? Я думала, Драконья Кровь — это нечто… большее.

Я стоял, не в силах пошевелиться, смотря на эту невозможную картину. Моя почти самая мощная атака… ничего не сделала. Абсолютно ничего.

Из-за ее спины медленно поднялась тень. Это был Тыгтыгович. Его шерсть была слегка задымлена, но он также был невредим. На его морде блуждала все та же блаженная, идиотская улыбка.

— Ыыыы… — промычал он, глядя на меня пустыми глазами. — Горит… красиво…

Оказалось, я не просто промахнулся. Я устроил для нее и ее рабов настоящее световое шоу. И это было унизительнее любой боли.

— Ну если магия тебе не почём, — я сжал кулаки, и костяшки пальцев хрустнули куда более зловеще, чем треск пламени. — Тогда я выбью из тебя всё дерьмо старомодным способом.

Она сделала обиженную гримасу, прикрываясь руками, будто от стыда.

— Я же девочка…

— Хуевочка, — отрезал я.

Ее глаза сверкнули яростью. Она щелкнула пальцами — изящно, почти небрежно.

— Защити меня, мой верный рыцарь!

Тыгтыгович, стоявший позади нее с остекленевшим взглядом, вздрогнул. Его мышцы напряглись, и с низким рыком он ринулся на меня. Это был стремительный, яростный прыжок разъяренного