Дочка и отец-одиночка - Анна Бигси
- Окей, - он беззаботно пожимает плечами и уходит в сторону стоянки такси.
За мной приезжает машина, отправленная Виталиком. Благодарно улыбаюсь его заботе и сажусь в прохладный салон. Легкая тонировка стекол создает здесь приятный полумрак, и я медленно расслабляюсь, разглядывая родной город и все больше проникаясь чувством безопасности. И знаю я все статистики, но даже мысль о полете с самого детства вызывает у меня ужас. Плохо, что Метелин теперь знает о моем слабом месте. Я не могу объяснить, почему это так, но мысль очень настойчивая, а спорить с собственным мозгом я сейчас не способна.
Попадаю в квартиру и ощущаю себя самой счастливой на свете. Тут все знакомое, каждая вещь, запах, освещение. Все на своих местах, мой привычный порядок, стабильность, которой мне так не хватало в последние сутки.
Снимаю туфли, аккуратно ставлю на полку и босиком по чистому полу иду сразу в ванную. Тут мои баночки с ароматным шампунем и кремами. Была бы я героиней какого-нибудь романтического фильма, обязательно бы расплакалась от счастья.
Принимаю ванну, заматываю волосы мягким полотенцем, завариваю ароматный чай и ставлю таймер на полчаса. Я посижу немного, отдохну. Мне очень нужно.
Мелодия уведомления касается моих ушей, когда полотенце падает на плечи с высохших волос.
- Все, теперь нужно заняться делами, - бормочу сама себе.
Привожу себя в порядок, возвращаюсь на кухню и с глупым смешком смотрю на холодильник. Он у нас нормальный, без цепей и замков, но как же это было забавно. Телефон только жаль.
Я надеваю платье – карандаш, длиной на пару сантиметров ниже колена, черное в белый горошек с круглым воротничком в цвет. К нему удобные лодочки и часы на тонком классическом ремешке из коричневой кожи. Их подарил мне Виталик ещё в начале наших отношений, и я очень дорожу ими.
Внизу меня уже ждет такси. Мчит прямиком к детскому дому.
Только я захожу в здание, как меня тут же встречает нянечка и сообщает, что директор не смогла до меня дозвониться.
- У меня сломался телефон. Что-то с Тосей? - беспокоюсь я.
- Пройдите, вам все расскажут, - просит няня одиноких деток.
Я прохожу по знакомому коридору к ещё более знакомому кабинету. Вежливо стучу, и вхожу, получив разрешение.
- Наконец-то, Полина Сергеевна! - вскидывает руками директор.
- Что с Тосей? - строго смотрю на женщину.
- Лучше бы спросили, что с нашими нервами, - ворчит она. - Тося наказана. Сидит в чулане…
- Да вы с ума сошли! Выпустите ее оттуда немедленно! - требую я.
- Нет, я этого демоненка оттуда не выпущу, пока она не поймет, что состригать волосы во время тихого часа у своей воспитательницы нельзя! Никогда нельзя. И сбегать потом с территории детского дома тоже нельзя. Мы ее с полицией и собаками искали, а она, засранка, сидела на дереве прямо за забором. Вы представляете? Пока мы уговаривали ее слезть, она торговалась и требовала звонка вам, а я до вас до звониться не могла, - хлопает она ладонями по столу.
- У меня сломался телефон, - повторяю я. - Немедленно выпустите Тосю из чулана. - Повторяю свое требование.
- Когда вы уже её заберете? - жалобно вздыхает директор. - Я очень хочу дожить до пенсии.
- Я нашла ее отца. Скоро мы все решим. Приведите ко мне малышку.
- Сейчас няне скажу.
Через десять минут в кабинет директора влетает маленький ураган и виснет на мне, крепко ухватившись за шею. Прижимаю Тосю к себе и слышу, как она сопит, пытаясь отдышаться.
- Они меня обижают, - жалуется малышка.
- Ты зачем воспитательнице волосы отрезала? - заглядываю ей в лицо.
- Я ее наказала, - важно заявляет Тося.
- Что? - открывает рот директор.
- За что? - уточняю я.
- Она Светочке Малининой тоже косу постригла. Сказала, слишком длинная, трудно заплетать каждый день. А Светочка горько-горько плакала на кровати рядом со мной. Я просто хотела, чтобы было справедливо, - дует щеки Тося.
- Но так ведь нельзя делать, - пытаюсь объяснить ей.
- Почему? Если мы себя плохо ведем, нас наказывают. Воспитательница тоже плохо поступила, и я ее наказала. Это… это… - она вспоминает слово.
- Справедливость, - помогаю на автомате, и получаю укоризненный взгляд от директора.
Ещё несколько минут я объясняю ребёнку, что она поступила неправильно, но Тося упирается, а потом берет и снова обнимает меня, на ухо спрашивая, заберу ли я ее сегодня.
Не заберу. Завтра я должна встретиться с Метелиным.
Ещё немного пообнимавшись с малышкой, а затем напомнив директору и няне, чтобы не смели запирать ребёнка в чулан, возвращаюсь домой. Виталик уже приехал. Мы вместе ужинаем, он узнает подробности о моей поездке и делает свои нелестные выводы по ситуации в целом.
После ужина встречаемся в спальне. Жених просит близости, и я подпускаю его к своему телу, думая все это время о том, как Тося сидела в чулане, и сколько бы она там просидела, если бы я не приехала сегодня.
Виталик засыпает, а я ещё долго лежу и пялюсь в потолок, не понимая, что я ощущаю после нашего секса. Не ради него ведь мы вместе. У нас есть много других точек пересечения.
А утро окончательно приносит баланс в мою жизнь. Все привычно, каждое действие от кофе до ухода Виталика на работу. Закрываю за ним дверь и звоню Метелину. Надо было вчера, но у меня на него не осталось сил.
- Доброе утро, Кирилл, - вежливо приветствую его.
- Сомнительное утверждение, но допустим. Госпожа Царапкина, - издевается он, - вы обещали позвонить мне вчера. Я ждал.
- Простите, - держу вежливый, деловой тон, - устала. Вы готовы заняться нашими делами?
- Черт, как сексуально это звучит, - мурчит в трубку этот «Тимошка».
- Прекрати, Кирилл, - вспоминаю, что мы вообще-то на «ты».
- Да ладно-ладно, не рычи, Царапкина. Что от меня нужно?
- Я пришлю адрес клиники смской. Тебе нужно быть там через два часа. Сдадим материал для теста ДНК, - поясняю ему.
- Окей, - раздражает он.
Я быстро собираюсь, беру с собой документы, биоматериал Тоси, и спускаюсь к машине.
Приезжаю в клинику минут за двадцать до назначенного времени, только вот и через двадцать минут после него, и через тридцать необязательный
