Продажный рок. Как лейблы укротили панк, эмо и хардкор - Дэн Оззи
Ты сохранил их или продал?
Я сохранил их.
Просто я разговаривал с очень многими людьми, которые говорили, что ходили в здание Capitol Records, а потом продавали бокс-сеты в Amoeba[228].
О да, такое бывало. Но я никогда не просил того, чего не хотел. Они могли забрасывать тебя ими весь день напролет. Один чувак, по-моему, из Roadrunner, сказал: «Пришлите мне рок», – так они называли [нашу музыку]. И я попросил его дать нам свой номер в FedEx, чтобы мы отправили ему CD. Он дал нам номер, и мы доверху наполнили коробку FedEx камнями[229]. Вот так. Вспоминаю и думаю, что мы, возможно, пытались создать легенду.
Вы занимались подобными вещами, потому что вас не интересовали эти предложения? Или это был осознанный способ показать себя крутыми?
Я не знаю. Мы были просто придурками. Я никогда не думал, что мы заключим контракт на запись или что восемнадцать лет спустя я все еще буду зарабатывать на жизнь игрой на гитаре.
Почему вы в конце концов решили пойти на Island Def Jam?
Нам понравился их состав групп. В то время это казалось подходящим местом для общения, а потом, год спустя, всех уволили, и у них сменился президент. Когда вышел наш дебютный альбом на крупном лейбле, его положили на полку.
Какой из них положили на полку?
Наш второй альбом. Никто на лейбле ничего не предпринял.
Так значит, он был выпущен, просто не получил маркетингового толчка.
О да, он вышел. Но в тот момент Island Def Jam превратился в поп-лейбл. Там был Эл-Эй Рид. Люди удивляются, когда я говорю им об этом, но Bronx и Killers подписали контракт в одно и то же время, с одним и тем же парнем. Раньше мы вместе играли много концертов, и это потрясает людей, потому что они, несомненно, стали очень популярной группой. Они брали нашу мариачи[230]-группу с собой в туры по стадионам. Мы вместе записали рождественскую песню. И после стольких лет мы все еще общаемся.
Переход на крупный лейбл – серьезное решение, и вдруг твои люди уходят. Было страшно?
Возможно. Но потом у меня появилась идея. Кажется, на наш второй альбом мы потратили около 275 000 долларов. Типа, это была безумная сумма денег. А на наш третий альбом они должны были дать нам больше из-за того, как была структурирована сделка. Поэтому я сказал им: «Послушайте, ребята, если вы дадите нам энную сумму денег, я смогу купить студию». [Смеется] И они купили нам студию звукозаписи. Или они давали нам деньги, и мы находили что-то на Craigslist[231]. Но после того, как нашего представителя A&R, Роба Стивенсона, уволили, у нас остались двое менеджеров, и никто не понимал, что происходит. Поэтому я попросил отпустить нас, и они сказали: «Окей». И Island Def Jam оплатили наш второй альбом, над которым они на самом деле не работали, они купили нам студию звукозаписи, и мы записали наш третий альбом, а потом они нас отпустили. Я такой: «Что здесь происходит?»
Казалось, что это было время, когда они просто сокращали свои потери. Джефф из Thursday говорил то же самое – что они были связаны еще одной записью с Island, и он просто откровенно поговорил с Эл-Эй Ридом и попросил, чтобы его отпустили, и они расстались, пожав друг другу руки.
Да, в те дни такими деньгами швырялись направо и налево. Я думаю, что на этом все и закончилось. Это был интересный опыт. Я рад, что мне удалось записать один из тех высокобюджетных альбомов на крупном лейбле, которые я больше никогда не запишу. В этот момент ты думаешь: «Обязательно закажу доставку маринованного тунца. Можно мне бутылочку чего-нибудь еще?» [Смеется]
В девяностые годы, когда все больше групп заключали контракты с крупными лейблами, появился страх перед негативной реакцией на так называемую продажность. Вы, ребята, об этом беспокоились?
Конечно, да, потому что мы выросли в те времена. Причина, по которой возник такой негатив и люди стали набрасываться на группы из-за продажности, заключается в том, что все они – независимые группы – зарабатывали много денег. Артисты с SST продавали альбомы тоннами. Ранние пластинки Epitaph расходились миллионными тиражами. Но потом группа снимается в рекламе, и это сразу же делает их абсолютными предателями. Теперь же если у вас есть синхронизация в рекламе или фильме, люди говорят: «Да, все в порядке!» Сейчас это популярно почти у всех.
Когда вы пошли на Island, какие были настроения среди ваших фанатов? Люди злились?
Да, конечно. Мы отыграли несколько концертов, и нас взяли, в то время как некоторые группы годами испытывали трудности. На самом деле, мы были в туре с Thursday, и на разогреве выступали Piebald. В то время приходили поклонники и обклеивали весь клуб плакатами, рекламирующими релиз. И я думал: «Черт, это начинает слегка напрягать». Но Трэвис [Шеттел] из Piebald говорил: «Я бы хотел, чтобы кто-нибудь сделал это для нашей группы». Он был немного зол на меня. Вот так. Если бы вернуться, я бы, наверное, поступил так же. Хорошие были времена.
CAVE IN
Cave In сформировались в окрестностях Массачусетса в 1995 году и несколько лет искали себе место на хардкор-сцене Бостона среди других хэви-новичков вроде Converge. Скандальная группа подростков из Метьюэна отточила свой стиль, выпустив несколько разрозненных релизов на местном инди-лейбле Hydra Head Records. Потом, в 1998 году, в новом, укрепившимся составе – с ведущим гитаристом Стивеном Бродски, ритм-гитаристом Адамом Макгратом, барабанщиком Джеем Коннерсом и басистом Калебом Скофилдом – группа заявила о себе дебютным альбомом Until Your Heart Stops. Он был настолько тяжелым, что потряс всю Новую Англию. Это был совершенно оригинальный натиск хаоса, в котором сочетались чудовищные пыхтящие риффы и порывистый металлический скрежет, а также глубокий, во всю глотку рев, похожий на звуковой удар.
Но через два года после того, как Until Your Heart Stops практически произвел революцию в жанре хардкора, Cave In удивили всех его продолжением – альбомом Jupiter. Это был музыкальный поворот на 180 градусов, покончивший с ревущими рычаниями и резко падающими риффами, полюбившимися хардкорщикам. Звук был более мягким и пространственным, и
