Традиции & Авангард. № 4 (7) 2020 - Литературно-художественный журнал

Нет, лучше не гадать, всё равно ошибёшься. Лучше просто: «хай, бай, как дела». Иногда одному и тому же человеку по три раза в день. Потому что забываешь, когда ты его видел: сегодня или вчера. Или месяц назад. Дни и лица одинаковые, как пустые товарные вагоны. А ведь это моя жизнь уходит порожняком.

Была у нас такая Розмари, одна из секретарш Джефа. Тихая офисная мышка: старомодные очки, бесформенные платья. А потом как-то узнаю: собирают ей деньги… на венок.

– Это как понять? – спрашиваю.

– Чего тут непонятного? Умерла от рака. Завтра отпевание. Ты идёшь?

– Да как же так? Я её на прошлой неделе видел…

– Ты уверен, что не в прошлом месяце? Она давно болела вообще-то.

Вот тебе на. Зато дела всегда были «хорошо». Ну что, похоронили Розмари. Устроили поминки, людей собралось много. Она давно в нашем здании работала. А я на поминки чуток опоздал. Иду и сомневаюсь: удобно ли входить? Там сейчас прощальные речи, скорбные лица. На подходе слышу галдёж. Народ, собравшись кучками, активно жуёт и беседует. Не об усопшей, нет. О погоде и футболе, как раз чемпионат мира шёл.

Я задумался: а ведь со мной получится так же. Не появлюсь в офисе неделю, другую, месяц. Большинство сослуживцев не заметит. А потом будут собирать на меня деньги и лопать бутерброды. Не хочу я их денег. Надо оставить письмо, чтобы не собирали.

Александр Клиндухов

Александр Клиндухов родился в 1956 году в рабочем поселке Калинино Калининского района Горьковской области. Окончил Кировский политехнический институт, по профессии инженер-электрик.

Автор пяти книг стихотворений. Публиковался в «Литературной газете», журналах «Наш современник», «Роман-журнал XXI век», «Молодая гвардия», «Смена», «Луч», «Нижний Новгород», «Подъем», «Сибирь», «День и ночь», «Нива» и других изданиях. Автор повести «В Петропавловске-Камчатском полночь» («Роман-журнал XXI век», № 5, 2013). Живет в Кирове (Вятке).

Брошена лодка у кладбища…

Заморозки

Покрыта крапива инеем,

Как будто великим именем

Покрыты грехи…

И корочка льда колышется,

Как ветхая кроха-крышица,

Над миром реки.

А на бесконечной просеке

Застыли причуды осени,

И сердцем замрёшь,

Когда лист краями колкими

Воткнётся в ладонь иголками,

Как пойманный ёж.

«Хлеб да соль, тишина, разнотравье…»

Хлеб да соль, тишина, разнотравье,

Сенокос, костерочек, река,

И стакан ходит-бродит за здравье,

Что в глазах мельтешат берега.

Не пьяны мы, а просто устали.

Уработались… Вечер какой!

Расплываются сонные дали

За уснувшею русской рекой.

Словно идолы, встав на колени,

Замираем, и только видны

Волны в пятнышках, словно олени,

Мельтешащие в свете луны.

Закат

Под вечер краснеет округа:

Берёзы, наш дом, мезонин,

Трава на заброшенном луге

И всё, что чернело за ним:

Ручей в одинокой лощине,

В колоде журчащий родник

И тропка в засохшей малине,

Что к речке ведёт напрямик…

Такое лишь может присниться.

От счастья застыл у ворот.

Зачем же так жалобно птица

В лесу одиноко поёт?

«Чёрное небо. Не видно…»

Чёрное небо. Не видно

Звёздочек, только одна

Шхуною пьяного Флинта

Бродит по небу луна.

Я же, давно протрезвевший,

Молча смотрю на луну,

Не поклоняясь ни ветру,

Ни золотому руну.

Лишь иногда, отчуждённый,

Взгляд свой бросая в толпу,

Тихо в поэзии тёмной

Я пролагаю тропу.

«Окна с видом на Юг, на реку, занесённую снегом…»

Геннадию Поникаровскому

Окна с видом на Юг, на реку, занесённую снегом,

И красивее юга любого она во сто крат!

В полушубок укутанный, греюсь, а, слившийся с небом,

В белоснежных лугах догорает морозный закат.

Как приятно мне всё: и снега розоватого тона,

И излучина Юга, и дом этот крепкий, простой,

И селенье, и церковь внизу… и хозяева дома,

Что пустили меня в этот вечер к себе на постой.

«Ночь в мезонине один коротаю…»

Ночь в мезонине один коротаю,

Ниткой суровою робу латаю,

А за окном, словно дыня, крупна,

Спелая соком исходит луна.

С детства меня все пугали луной

И говорили, что свет, мол, дурной,

Шторы задёргивай, спи, а то вдруг

Ты попадёшься плутовке на крюк.

Только сегодня я, ночь коротая,

Через окошко с луною болтаю

И не боюсь, потому что меня

Держит суровая нитка моя.

Мотовозик

Только бы успеть на мотовозик –

На рабочий поезд леспромхоза,

В маленьком вагончике, качаясь,

Укатить до Мирного опять…

Извините, но совсем не поза,

Что в мои стихи явилась проза,

Просто мне на станции сегодня

Неохота снова замерзать.

Буржуечка

Разгорись, моя буржуечка,

Растопи мою печаль.

Жизнь – что яблоко на блюдечке:

Съел бы, только очень жаль.

Будет горе неминучее

У тебя на целый свет.

Было яблоко на блюдечке,

Съел – и больше жизни нет.

Набивал корзины полные

Я уральским наливным –

Были яблочки отборные,

Всё растаяло как дым.

Так гори, моя буржуечка,

Не давай мне отдохнуть,

Не выкладывай на блюдечке

Мне далёкий вечный путь.

Лодка

Брошена лодка у кладбища.

Днище травой проросло.

Ткни пальцем – сразу развалится

Крепкое с виду весло.

Кто её выволок, бедную,

Так далеко от реки?

Может, однажды поспорили

Со стариком рыбаки?