Уральский следопыт, 1979-01 - Журнал «Уральский следопыт»
После чая Павел Петрович пригласил нас в кабинет. Теперь уже нелегко дословно вспомнит, о чем он тогда говорил… О том, что надо набираться сил, мужественно сносить невзгоды, что трудно сейчас всем, но победа будет за нами… Павел Петрович расспрашивал, где я работаю, как учится Гена. Я сказала тогда, что у меня есть еще маленький сынишка, который тяжело болен… Павел Петрович слушал очень внимательно, взгляд у него был пристальный, задумчивый и ласковый… Время прошло незаметно. Когда мы стали прощаться, жена Павла Петровича дала нам два больших куска колотого сахара и литровую бутылку молока. Мы отказывались, благодарили, но Павел Петрович сказал: «Берите, берите для маленького» и добавил, чтобы мы приходили, если будет трудно, они всегда постараются помочь…»
Казалось бы, ничего особенного нет в этих письмах ленинградцев Цыпиных – всего лишь рассказ о нескольких часах из долгой жизни знаменитого писателя. Но разве не дополняет он новыми чертами жизненный облик Бажова, не помогает лучше представить атмосферу гостеприимного бажовского дома?…
Известный советский писатель, лауреат Государственной премии, депутат Верховного Совета СССР Павел Петрович Бажов часто выступал перед читателями и избирателями. Но, удивительное дело, его речи не сохранились, его выступления просто не записывались на пленку.
Сохранилась лишь одна грампластинка: Павел Петрович сам читает два своих сказа.
В январе 1949 года в Свердловске состоялось торжественное заседание, посвященное 70-летню со дня рождения П. П. Бажова.
В ответ на приветствия выступил П. П. Бажов. Репортер Свердловского радио записал его слова на пленку. Это, пожалуй, единственная запись речи Павла Петровича. Она звучала по радио в предъюбилейные дни, в печати публикуется впервые. Судя по тексту, списанному с записи, писатель выступал волнуясь, как говорят, экспромтом.
ДОРОГИЕ ТОВАРИЩИ!Сегодня я, разумеется, взволнован. Всерьез… Слова здесь все торжественные, высокие слова, подбадривающие слова… Ну, знать, мне можно и пошутить.
Когда человек, скажем, идет, споткнется по дороге о камень, то он, конечно, не скажет про себя, что он плохо глядел. Он сейчас же заворчит: «Ведь вот везде камни разбросают!…» (Смех.)
Это обычно. Когда человека в чем-нибудь винят, так он всегда ищет соучастника иди виновника – более виновного. А вот когда хвалят, – забывают иногда искать помощников, участников…
У нас вот, видимо, стариков, как раз такое вот положение, что они припоминают свои детские лета больше. И вот я припомнил детское правило: если случится, что тебя похвалят, так ты сначала оглянись: может, кто тебе и помогал и поделись – так, принародно, а не тайком.
Ну, вот, я и должен сказать: ближайший помощник мой, друг, которому я обязан в своей творческой жизни, – это моя жена, Валентина Александровна Бажова. (Аплодисменты.)
Дорогие товарищи! Ну, конечно, общие наши усилия – все-таки очень ничтожная доля в том количестве помощников, которые у нас есть. А эти помощники – те безымянные творцы уральских преданий, уральских сказов, уральского фольклора.
Это уже огромная часть помощников. Но поскольку они безымянны, то приходится говорить именно о народном творчестве, которое изучал сам в семье, в быту, в жизни.
Но… все это было бы мертвым кладом, если бы не было нового отношения к народному творчеству.
Я вот сейчас слушал и думаю… Ну, вот если бы так, просто…
Я в прошлом был уже достаточно взрослым человеком. К Октябрьской революции мне было под сорок лет. Если бы я в прошлом написал какой-нибудь сказ из существующего. Допустим, даже выбрал бы такой, ну, чисто вот социально не очень резкий для того времени, как «Серебряное копытце» иди что-нибудь в этом роде. Могла быть удача, могли одобрить, что, де сказать неплохо эта вот легендочка прозвучала.
Но, товарищи, смею вас уверить, заинтересованность была бы вот так – заинтересованность человека почитать на диване перед сном. Прочитал бы легендочку: ага, неплохо. Ну и все.
А ведь теперь, в эпоху нашей Советской власти, что мы видим? Мы видим, что у нас каждое деревце, каждый кустик, каждое семечко, если в нем есть советское звучание, если оно полезно и нужно для Советской власти, оно сейчас же окружается таким вниманием, такой заботой и такой любовью и так поощряется, что оно, конечно, растет неизмеримо против всех других растений, о которых не было заботы. Вот это самое, конечно, надо отнести и к рабочему творчеству, оформленному в виде литературы…
Попытки такого рода были и раньше. Но вот это народное творчество не звучало, конечно, потому что оно социально, противно было той среде. Но даже в замаскированном виде его узнавали. Теперь, в нашей среде, это – творчество старых рабочих, часто неграмотных, но великих художников в жизни, потому что каждый из них, проходя по жизненному пути, и много видел, и много пережил, и много знал, часто не умея выразить это в ярких образах. Это творчество дремало под спудом.
И вот мы, советские писатели, начали оформление этом… (конец этой фразы неразборчив).
Конечно, это все только еще очень незначительное начало. Это начало, видите, как встречают?… Не только это убедительные слова, всякие подарки, в том чисде и очень ценные. И вот все это принимая, думаю: «Конечно, ты, несмотря на свои 70 лет, ты в силу этого внимания нашей советской общественности, в силу этих ласковых слов, одобряющих твою работу, ты обязан дальше сделать лучше того, что ты сделал». Но вот хватит ли сил, товарищи? Это уж я не могу заверить (смеясь). Но у меня есть основания думать, что хватит, потому что… (Аплодисменты.)
Товарищи, я не про себя ведь, чур, а я и про вас… Хватит потому, что мы живем окруженные советской общественностью, и живем не когда-нибудь, а на пороге коммунизма. Все силы страны напряжены. Героика повышена так, что теперь просто удивляешься. Теперь есть люди, которые должны жить по календарю семидесятого года, потому что они обогнали, по своим нормам дошли до семидесятого года. А мы еще не умеем этих людей рассмотреть.
Но вот напряжение всех сид художников, мне кажется, должно дать силы… и старикам сделать большое дело.
Товарищи! Благодарю вас за ваше внимание, благодарю всех присутствующих товарищей и организации и постараюсь все эти одобрительные слова как-то оправдать в жизни… (Аплодисменты.)
УШКОВСКАЯ КАНАВА
Константин ЛЯПЦЕВ
У подножия горы Белой, одной из самых высоких в окрестностях Нижнего Тагила, в окаймлении покрытых лесами гор, широко раскинулось зеркало Черноисточинского пруда. Пруд огромен его площадь свыше тридцати квадратных километров, 125 миллионов кубометров воды вмешает он.
На месте пруда 130 лет назад было небольшое горное озеро Черное. Несла в него воды с Уральского хребта речка Чауж, та самая, на которой в первой четверти
