Космический инженер (СИ) - Берс Виктор

Голограмма медленно вращалась, демонстрируя внутреннее устройство машины. Отдельные компоненты подсвечивались разными цветами: двигательная система - синим, система управления - зеленым, корпус - золотистым. Изображение было настолько реалистичным, что казалось, будто настоящий спидер парит перед учениками, позволяя заглянуть в свои механические внутренности.

— Сегодня мы изучаем принципы полета, — объявила она голосом, поставленным годами преподавания. — Кто может сказать, почему летают машины?

Поднялось несколько рук. Алекс заметил, как одноклассники тянули руки с разной степенью уверенности - одни решительно, другие неуверенно, словно надеясь, что их не спросят. Миссис Вур указала на девочку в первом ряду - Лиму, отличницу с каштановыми косичками и всегда чистой формой:

— Лима?

— Потому что у них есть репульсоры! — гордо ответила девочка, явно довольная возможностью продемонстрировать знания.

— Правильно! А что такое репульсоры?

Лима на мгновение задумалась, ее брови слегка нахмурились:

— Это... устройства, которые отталкиваются от гравитации?

— Совершенно верно! Репульсорлифты создают антигравитационное поле, которое позволяет машинам летать.

Алекс почувствовал растущее разочарование. Объяснение звучало знакомо, но не несло реального понимания. Он поднял руку, и миссис Вур кивнула ему:

— Миссис Вур, а что такое антигравитационное поле?

Учительница улыбнулась снисходительной улыбкой взрослого, объясняющего очевидные вещи ребенку:

— Это поле, которое противодействует гравитации, Алекс.

— А как оно работает?

— Ну... оно отталкивает объект от источника гравитации.

— А каким образом?

В голосе Алекса прозвучало искреннее любопытство, но миссис Вур восприняла это как вызов своей компетентности. Ее улыбка стала более натянутой:

— Это очень сложная физика, Алекс. Достаточно знать, что антигравитационное поле противодействует гравитации.

— Но вы объясняете одно и то же разными словами, — сказал Алекс, не желая показаться дерзким, но не в силах скрыть разочарование.

В классе послышались смешки некоторых учеников, которые восприняли его слова как попытку поставить учительницу в неловкое положение. Миссис Вур покраснела, и в ее голосе появились нотки раздражения:

— Алекс, не нужно умничать. Принцип работы репульсоров изучают в технических институтах.

— А там знают, как они работают?

— Конечно знают! Там готовят специалистов.

Алекс вспомнил разговор с отцом и дядей Нильсоном. Они тоже были специалистами, работали с техникой каждый день, но не знали принципов ее работы. Неужели в институтах действительно все объясняют, или там тоже ограничиваются поверхностными определениями?

— А где можно прочитать, как это устроено?

— Зачем восьмилетнему ребенку техническая документация? — удивилась учительница, словно сама мысль об этом казалась ей абсурдной.

— Просто интересно.

— Интересно — это хорошо, но не нужно забегать вперед. Сначала изучи основы.

— А что такое основы?

— То, что мы изучаем на уроках.

Алекс понял, что попал в замкнутый круг. Основы — это то, что изучают в школе. А в школе изучают только названия, не объясняя, как все работает на самом деле. Получалось, что система образования сама себя оправдывала, не давая реальных знаний.

Урок продолжился под аккомпанемент тихого гудения голопроектора и периодических щелчков, когда миссис Вур переключала изображения. Она рассказывала о различных типах двигателей: ионных, плазменных, гипердвигателях. Голограммы сменяли друг друга, демонстрируя разрезы различных механизмов, но все объяснения сводились к тому, что "ионные двигатели работают на ионах", "плазменные — на плазме", а "гипердвигатели позволяют путешествовать быстрее света".

Алекс слушал и чувствовал, как его разочарование растет. Каждое объяснение было тавтологией - определением понятия через само себя. Никто не говорил о том, как именно ионы создают тягу, что представляет собой плазма на физическом уровне, или каким образом можно преодолеть световой барьер.

— Миссис Вур, а как можно двигаться быстрее света?

— Через гиперпространство, Алекс.

— А что такое гиперпространство?

— Это... другое измерение, где действуют другие законы физики.

— А какие законы?

— Те, которые позволяют двигаться быстрее света.

Снова то же самое. Алекс начинал понимать, что учителя знают не больше учеников. Они просто заучили фразы и повторяли их, словно мантры, не вникая в суть. Возможно, они и сами когда-то задавали подобные вопросы, но со временем смирились с отсутствием ответов.

После урока техники была математика. Переходя из класса в класс, ученики шли по коридорам, где их шаги приглушались звукопоглощающими покрытиями. Стены украшали портреты великих ученых прошлого, хотя Алекс заметил, что все они жили очень давно - сотни или тысячи лет назад. Современных имен среди них не было.

Алекс надеялся, что в математике будет больше ясности. Цифры не лгут, формулы работают одинаково для всех, и здесь должна быть логика, которой так не хватало на уроке техники.

Учитель математики, мистер Дрейк, был молодым человеком лет тридцати с энтузиазмом в темно-карих глазах. Его рыжие волосы были слегка взъерошены, а на носу сидели тонкие очки, которые он периодически поправлял. В отличие от строгой миссис Вур, он искренне любил свой предмет, и это чувствовалось в каждом его движении.

— Сегодня мы изучаем умножение двузначных чисел, — объявил он, активируя интерактивную доску. На поверхности появились цифры, светящиеся мягким голубым светом. — Кто помнит, как умножить 23 на 15?

Несколько учеников подняли руки. Мистер Дрейк показал стандартный способ умножения в столбик, его пальцы легко скользили по поверхности доски, оставляя светящиеся следы.

— А зачем нам это учить? — спросил один из учеников, мальчик по имени Корран, известный своими практичными вопросами. — Датапад быстрее считает.

— Математика развивает мышление, — объяснил учитель, и в его голосе прозвучала искренняя убежденность.

— А можно изучать что-то посложнее? — спросил Алекс, надеясь, что здесь его любознательность встретят с пониманием.

— Что, например?

— Ну... как решать уравнения?

Мистер Дрейк удивился, его брови поднялись:

— Это изучают в старших классах. Тебе рано.

— А почему рано?

— Потому что сначала нужно освоить основы.

— А что, если я уже освоил?

Учитель задумался, поправил очки и решил проверить:

— Хорошо, реши задачу: сколько будет 127 умножить на 394?

Алекс быстро посчитал, представляя числа в уме и разбивая их на удобные части:

— 50038.

Мистер Дрейк проверил на своем датападе, и его глаза расширились от удивления:

— Правильно! Как ты так быстро посчитал?

— Я представил 127 как 100 плюс 27, а 394 как 400 минус 6, и посчитал по частям.

— Где ты этому научился?

— Сам придумал. А разве нельзя?

— Можно, конечно... — мистер Дрейк замялся, явно борясь с внутренним конфликтом. — Но в программе этого нет.

— А можно изучать то, что не в программе?

— Нет, мы должны следовать плану обучения.

— А кто его составлял?

— Министерство образования.

— А они знают, что лучше для детей?

Мистер Дрейк замялся, и Алекс увидел в его глазах сомнение:

— Конечно знают. Там работают специалисты.

— А почему они решили, что нам не нужна сложная математика?

— Потому что... сложные вычисления делают компьютеры.

— А если компьютер сломается?

— Компьютеры не ломаются.

— Но вдруг?

Учитель задумался, и в классе повисла тишина. Остальные ученики следили за разговором с интересом, словно впервые слышали подобные вопросы:

— Тогда... тогда починят.

— А кто починит, если никто не понимает, как они работают?

Мистер Дрейк посмотрел на Алекса с беспокойством, и в его взгляде мелькнуло что-то похожее на страх: