Фрирен — И даже умереть не успеть. Том 2 - Tired God
В общем, проверив общую атмосферу базы, эмоциональное состояние ключевых личностей, спокойно устроился в недалёком обустроенном для отдыха от лабораторных работ уголке. Мэри ощущалась рядом, за стенкой, упорно работая в малой комнате варки. Четыре (а раньше было два…) подчинённых-обалдуя были наверху в мастерской, варя что-то из простых рецептов. Вся бытовая алхимия ныне была на них. Я занимался сложными составами, новыми разработками и походами в рейды, чтобы не заржаветь и не обмякнуть от комфорта.
Это поддерживали все Скайранды. Боевая семейка.
Комната была достаточно уютная, хоть и довольно небольшая. Стол, стулья, яркий, тёплый свет, каменные стены да и только. Даже закусок сюда не принёс. Зато тут можно было устроиться относительно удобно, погрузившись в расшифровку полученного “архива”.
С гудящей даже сквозь Стабилизацию головой, я, откинувшись на стуле, прикрыл глаза и обратился к одному из основных заклинаний школы разума. Что-то вроде “пузыря”, отделяющего скопированное у Вирсы от моего разума, начало делиться со мной образами, расшифровка которых… была крайне трудозатратным делом.
И чем дольше я занимался этим, тем больше убеждался в… искусственности этих существ. Словно они запрограммированы на максимально эффективное формирование поведенческого паттерна без понимания смысла тех или иных действий. Почти как двоичные машины. Или, скорее, нейросети: раздражитель — реакция; простейшая логика выбора из собранных за жизнь шаблонов, причём с настоящей, почти разумной гибкостью. Даже сложные решения у них производны от реакций, основанных на созданных опытом взаимодействий с людьми матрицах.
Для туземцев… это едва ли проходимое препятствие. Их Логос абсолютно не имеет аналогов среди местных. А вот для меня, как было обнаружено, их разум оказался немного проще. Может, повлияло ещё и то, что я начал работать сразу с демонов, но самым главным оказалось, как ни странно, неплохое понимание компьютерных систем.
Логика программ и нейросетей. Что-то привычное для меня, но абсолютно чужое для жителей этого мира..
Сознание Вирсы воспринималось сейчас, в попытках разобрать детали воспоминаний, как нечто очень ограниченное: она помнит боль, но не анализирует её. Боится — но не рефлексирует. Ожидает — но не нервничает. И в то же время что-то в ней адаптируется. Настраивается на то, как я к ней отношусь. Подстраивается, чтобы выжить. Копирует моё и Лиры поведение, имитируя то сама. Причём даже не с целью вызвать жалость или сострадание, как сейчас пытается более перспективный образец — о нет, она уже определила, что я к такому иммунен. Теперь она, судя по ощущениями в “обработке”... пыталась создать между нами хоть какую-то связь, чтобы я начал затягивать момент убийства.
И ведь работает же! Даже отложив в сторону нецелесообразность уничтожения вполне пригодного для использования материала… я ведь тоже пару раз думал отложить этот вариант.
Сейчас же, не ощущая где сижу, едва чувствуя окружение, с пульсацией в висках и работающей чуть ли не на пределе Стабилизацией, я углубился в “пузырь”. Сфера магии, отделяющая скопированное от основного сознания, начала возвращать первые, чёткие образы. Не визуальные — скорее, пережитые, ощущенческие. Кадры боли, размытые ожидания, цвета, запахи, касания. Всё это было частью её памяти, но передавалось, словно как чужой сон.
Я видел… потолок. Тот самый, что и в камере содержания. Плита под спиной демоницы была холоднее тогда, чуть влажнее. Вероятно, из-за крови. Крепления были натянуты иначе, открывая немного большую площадь на животе. И рядом стоял я — или, вернее, тот, кого она воспринимала как источник угрозы и цель к убийству. Причем с осознанной припиской “жестокому”.
Значит, концепт мести для них вполне понятен…
В том воспоминании я, или точнее, тот, кого она “сохранила” в памяти*, тянулся к столу инструментов.
Хирургические, алхимические, “пыточные”, где-то даже артефактные — они, в её восприятии, не имели имён — только ассоциации, связанные с ними.
“Светящийся” — тонкий хирургический зонд с активированной руной света.
“Тяжёлый” — тупая рукоять прибора, использовавшегося для проверки плотности ткани.
“Щекочущий” — простейший артефакт, дающий импульс по новообретённой демоницей нервной структуре для отслеживания отклика.
И “Острый”, естественно. Он всегда вызывал у неё простейшую программу: замереть и не делать ничего.
Мысле-образы в её головке были простые. Можно сказать, что она спокойно ждала того, что произойдёт в следующие минуты. Она пыталась предсказать события, чтобы подготовиться заранее. Немного даже боялась. Желала, чтобы это не происходило, но в основном была спокойна.
Эта матричная реакция не имела ярко выраженных чувств. Они были, но… будто бы приглушены. Для меня — как шум за стеклом. Её мысли шли не в формате “почему он это делает?” — а “что мне сделать, чтобы он сделал так, как хочу я?”
И решения у неё были:
"Если не буду дёргаться — выберет лёгкое. Если дышать чаще — может подумать, что боюсь больше. Может, тогда не будет. Или наоборот. Нужно проверить. Нужно..."
Повторение. Мысль шла по кругу. Я увидел, как она мысленно откладывает себе стратегии, как складывает в условную внутреннюю “папку”: “при следующем взаимодействии — применить модель ‘спокойствие+повышенный ритм дыхания’”
И это было жутко. Потому что, несмотря на бессодержательность этих размышлений, они были… ну, направленными. В них было намерение воли. Не искусственный интеллект, но и не живое мышление. Как если бы кто-то вшил в созданное существо базовый протокол выживания, но не дал инструментов, кроме самонаблюдения и копирования поведения. И теперь оно пытается переиграть тебя — по твоим правилам, своими способами.
Образы продолжали идти. Я видел — как я выбираю инструмент. Видел, как она пытается предугадать. Видел, как у неё не получается. Причём во всей этой цепочке не нашёл такого понятия, как “надежда”. Только рациональный процесс оценки и почти реальное нежелания нахождения тут.
Это заодно и объясняло почему она перестала сопротивляться. Она не “сломалась”, как сломался бы человек. Просто алгоритм пересчитал шансы, решив, что она не сможет держать меня вне глубин разума так долго. Если раньше я “дотягивался” только до поверхностных ощущений, то сейчас меня впустили внутрь.
Я даже ощутил её логику: “меньше боли там, где есть хотя бы иллюзия близости”. К этому же “может, так называемая человеком Хейст ‘эмпатия’ начнёт подавлять рациональность из-за возможности увидеть себя на моём месте?”
