Правила Константинопольского синода 1276 года - Мария Владимировна Корогодина
Предисловие. Вступление к постановлениям собора написано от первого лица и представляет собой обращение митрополита к участникам собора. С первых строк митрополит сосредоточивается на основной теме – появлении в русских землях церковных правил, которые способны и защитить, и просветить страждущих. Предисловие к соборным постановлениям включает цитаты из текстов Кормчей книги, обсуждение которой было одной из задач собора. И. И. Срезневский и вслед за ним Я. Н. Щапов обратили внимание на пространную цитату в предисловии из записи создателей Сербской редакции Кормчей, сохранившейся в копии в Рашском списке 1305 г.: «Помрачени бо бѣху прѣжде сего облакомь мудрости елиньскаго езыка, ныня же облисташе, рекше истлькованы быше, и благодѣтию Божиею ясно сияють, невѣдѣния тму отгонеще, и все просвѣщающе свѣтомь разумнымь, и от грѣхь избавляюще» [Срезневский, 1897, с. 81–84; Щапов, 1978, с. 182]. Именно эти слова наиболее наглядно показывают отношение митрополита Кирилла к новому своду церковных правил с толкованиями, пролившему свет на трудные для понимания постановления.
Еще одно яркое сопоставление церковных законов с крепкими стенами, защищающими Церковь, также является заимствованием из нового сербского перевода Кормчей книги: «пречистыми законоположении, акы нѣкыми стѣнами чюдными оградивше Божию церковь» [Корогодина, 2019, с. 307]. Эти слова взяты из «Томоса единения» – постановления Константинопольского синода, осуждающего четвертый брак византийского императора Льва VI. В славянской традиции «Томос единения» получил значение сочинения, посвященного деятельности епископата в церкви [Корогодина, 2019, с. 300–305].
Стилистически и тематически предисловие делится на две части: первая полностью посвящена прославлению «истолкованных» апостольских и соборных правил, которыми Господь просвещает неразумных. Вторая часть, существенно меньшая по размеру и открывающаяся словами: «Кыи убо прибыток наслѣдовахомъ, оставльше Божия правила?..», построена на череде риторических вопросов, живо рисующих картину разорения земель монголами как наказание за несохранение правил святых отцов. Именно вторая, риторическая часть находит параллели в более раннем поучении епископа Серапиона, бывшего одной из центральных фигур на соборе во Владимире. Близость текстов позволила В. В. Колесову предположить, что автором Слова являлся сам Серапион [Колесов, 1981].
Как мы увидим далее, в подготовке постановлений собора 1273 г. принимали участие архиереи разных кафедр, так что текст правил является соборным по сути. Можно полагать, что не только формулировка вопросов для собора, но и подготовка предисловия была результатом соборного творчества, так что предисловие не следует воспринимать в качестве непосредственной записи обращения митрополита к присутствующим. Разные риторические приемы, стиль и тематика, бросающиеся в глаза при чтении, могут свидетельствовать о том, что в окончательный текст вошли фрагменты речей как митрополита Кирилла, так и епископа Серапиона, составившие первую и вторую части предисловия. Это неудивительно, поскольку Серапион – книжник, привезенный митрополитом из далекого Киева и поставленный над тремя епархиями, – должен был привлекать внимание и, вероятно, обратился с собственной речью к участникам собора.
Стилистически выдержанное, эмоционально окрашенное предисловие пользовалось немалой популярностью на протяжении следующего столетия и неоднократно цитировалось в сочинениях XIV в. Выдержки из него вошли в Мерило праведное [Вершинин, 2019, с. 162–163, 230] – ключевой древнерусский свод церковных и гражданских законов, помимо Кормчей книги. В этом пространном юридическом сборнике, опиравшемся на сформированную при митрополите Кирилле Кормчую книгу, использование правил собора 1273 г. выглядит естественным. Более неожиданным является цитирование предисловия к постановлениям собора в Слове о житии Дмитрия Донского, в котором образное сравнение церковных постановлений со «стенами чюдными», ограждающими Божию церковь, использовано буквально для рассказа о возведении каменных стен вокруг Москвы [РИБ, т. 6, стб. 85; ПСРЛ, т. 6, с. 492].
1 статья. Поставление клириков. Основная тема статьи – запрет епископам взимать мзду за поставление в священный сан и установление «уроков» – фиксированной платы клирошанам за «пение» молитв во время хиротонии. Таким образом, проводилась четкая грань между оплатой клиросу за совершение требы и «мздой» за получение сана. Говоря об установлении платы клирикам, митрополит Кирилл пишет от первого лица: «Не взимати же у нихъ ничтоже, развѣ якоже азъ уставихъ въ митрополии, да будеть се въ всѣхъ епископьяхъ: да възмуть клирошане 7 гривенъ от поповьства и от дьяконьства от обоего» [РИБ, т. 6, стб. 92]. Таким образом, дополнительная плата за «сверхурочную» работу являлась нововведением митрополита, которое он распространил на все епископии. Иные формулировки использованы при осуждении взимания денег за получение сана: «емля от него что, свящая на мьздѣ, рекомое “посошное”» [Там же, стб. 89]. Отсылка к общеизвестному термину «посошное», очевидно, хорошо знакомому современникам митрополита Кирилла, указывает на то, что речь идет о давно устоявшемся обычае.
Таким образом, согласно правилам собора 1273 г., любое требование денег, помимо оплаты работы клириков по установленной таксе, в том числе во время церковных соборов или за предоставление церковных должностей, сурово осуждалось и приравнивалось к взяточничеству. Запрет взимать вознаграждение за поддержку кандидата на вступление в клир, как и некоторые требования к претендентам на священство, обосновывались ссылками на несколько церковных правил. Большая часть, иногда с неточными номерами, названа в самом тексте: Ап. 29[25], 6 Всел. 22, 4 Всел. 2 и 6, послание патриарха Константинопольского Тарасия к папе Римскому Адриану, а также правило 7 архиепископа Александрийского Феофила. Симония продолжала оставаться распространенным явлением и в более позднее время, судя по сборнику Власфимия, сформированному в XIV в. и включившему многочисленные выдержки из церковных правил и сочинений отцов церкви, в которых осуждалось приобретение должностей за «мзду» как светскими, так и церковными лицами [Клибанов, 1960, с. 30–33; Алексеев, 2012а].
Помимо прямого запрета взимать мзду за поставление в священный сан, статья имеет ряд иных указаний. Два дополнительных запрета отсылают к текстам, появившимся на Руси в XIII в., но не упоминаемым напрямую в данной статье. Первый касается запрета переводить епископов с кафедры на кафедру или священников из епархии в епархию: «ни изъ иного въ инъ градъ поставити, аще от своего прѣдѣла будеть, преже дажь не обѣщаеть» [РИБ, т. 6, стб. 90]. Решение восходит к синодальному постановлению 1220-х годов, ставшему известным на Руси
