Почему мы уверены. Разумных причин для веры в Бога гораздо больше, чем вы думали - Сергей Худиев
Разве сознание не сводится к материи?
Кроме вопроса о свободной воле, существуют еще по крайней мере две проблемы, которые не позволяют свести сознание к материи. Это так называемая проблема «квалиа» и интенциональность.
«Квалиа» в переводе с латыни – «каково оно». Так именуют субъективное переживание – например, боли, вкуса или холода. Говоря словами поэта, «свежесть утра, запах мяты, крик радости, восторга дрожь». По определению философа Фрэнка Джексона, «квалиа» – это «определенные качества в первую очередь телесных ощущений, но также и определенных актов восприятия, в которые не входит никакое количество физической информации».
Допустим, врачи запретили Петру есть киви, так что он никогда в жизни не пробовал этого фрукта. Петр обладает всеми возможными научными знаниями о киви: он знает химический состав сока, знает, как сок воздействует на вкусовые рецепторы языка, как сигнал по нервам поступает в человеческий мозг и возбуждает определенные цепочки нейронов. Иначе говоря, он обладает всеми знаниями о киви, которые только могут быть выражены объективным, научным языком. Но знает ли он вкус киви? Очевидно, нет.
Представим себе, что в один прекрасный день врачи решили, что ошибались, и разрешили Петру есть киви. Когда он первый раз попробует это фрукт, узнает ли он нечто новое? Очевидно, да.
Возьмем другой пример: допустим, ученый-оптик, страдающий дальтонизмом (из-за дефекта сетчатки он видит мир черно-белым), знает всё о красном цвете – длину волны, какие предметы имеют этот цвет и почему и т. д. Знает ли он при этом, как выглядит красное? Ясно, что нет. Допустим, он чудесным образом исцелился от дальтонизма и увидел красный цвет – узнал ли он что-то новое? Конечно, да.
Существует древнее суфийское высказывание о кофе: «Тот, кто чувствует вкус, знает; кто не чувствует – не знает».
Словом, наш сознательный опыт в принципе не может быть сведен к движению материи и описан на языке материализма. Следовательно, и сознание нельзя свести к материальным процессам в мозгу.
Теперь немного поговорим об интенциональности. Сам этот термин – «интенциональность» – принадлежит австрийскому философу Францу Брентано. Перевести его можно приблизительно как «направленность» или «о-чем-тость».
Вот как пишет об этом сам Брентано: «Любое явление сознания включает в себя что-то как свой объект. В представлении что-то представляется, в суждении – утверждается или отрицается, в любви – любится, в ненависти – ненавидится, в желании – желается и так далее. Это особенность исключительно явлений сознания; ни с одним физическим явлением не происходит ничего подобного. Таким образом, мы можем определить явления сознания, указав, что они содержат свой объект внутри самих себя».
Всякий психический акт направлен на нечто: мы думаем о чем-то, любим что-то, ненавидим что-то. Эта направленность предполагает желательность, избирательность, заинтересованность в рассмотрении именно этого объекта, а не другого. Иными словами, у нас возникает то или иное субъективное отношение к объекту. В направленности на объект присутствует субъективная компонента.
Но ни один материальный объект или процесс, насколько мы можем судить, не обладает подобным свойством направленности. Следовательно, сознание невозможно свести к материи.
Философ-атеист Томас Нагель, профессор философии и права Нью-Йоркского университета, написал книжку «Сознание и Космос: почему материалистическая неодарвинистская концепция природы почти наверняка ошибочна». Нагель обращает внимание на принципиальную неспособность материализма объяснить феномен сознания. По его словам, «материализм недостаточен даже для объяснения физического мира, поскольку физический мир включает в себя существа, обладающие сознанием, и это наиболее поразительные его обитатели».
Материализм и рациональная упорядоченность Вселенной
Наука существует благодаря тому, что мир упорядочен, предсказуем и постижим для разума. Мир не хаотичен, он управляется определенными законами, которые описываются математически. И у материализма нет ответа на вопрос об источнике такой упорядоченности: законы природы «просто есть», им не дается никаких объяснений. Альберт Эйнштейн не был верующим человеком в сколько-нибудь ортодоксальном смысле этого слова, но он обращал внимание: «вера в то, что правила этого мира рациональны, то есть постижимы для разума», имеет религиозные корни. В рамках материализма у нас нет никаких оснований ожидать от мира такой рациональной упорядоченности, ведь материализм отрицает возможность существования какого-либо источника такой рациональности. На вопрос о причине существования законов природы материализм просто отказывается отвечать – потому что ответить ему нечего.
4. «Нет ни малейших доказательств, что Бог есть!»
Напротив, такие доказательства существуют, и прямо сейчас мы ими займемся.
Нравственный аргумент
Этот аргумент представляется наиболее очевидным и простым – с него, например, начинает английский писатель Клайв Стейплз Льюис в своей книге «Просто христианство». Его можно сформулировать по-разному. Я воспользуюсь формулировкой американского философа Уильяма Лэйна Крейга. В этой формулировке аргумент выглядит так:
• если Бога не существует, то не существует и объективных моральных ценностей или обязательств;
• объективные моральные ценности и обязательства существуют;
• следовательно, Бог существует.
Рассмотрим этот аргумент подробнее и начнем прямо с первого пункта: если Бога не существует, то не существует и объективных моральных ценностей или обязательств.
Что такое «объективные моральные ценности и обязательства»?
Объективной реальностью школьный учебник физики называет то, что существует независимо от нас и наших мыслей об этом. Члены первобытного племени могут верить, что совершение магического обряда вызывает дождь, а некоторые современные горожане – что некоторые действия привлекают удачу в делах или счастье в личной жизни. Но объективно, на самом деле, в реальной действительности это не работает.
Так же обстоит дело с объективными моральными ценностями и обязательствами: они существуют независимо от нас и наших мнений.
Некоторые современные мыслители, например, Питер Сингер, выступают за легализацию инфантицида, то есть не только за аборты, но и за возможность легально умерщвлять уже рожденных младенцев. Допустим, что их точка зрения принята всеми в мире: все согласились, что убивать младенцев можно. Будет ли правильно убивать младенцев, раз с этим все согласны? Перестанет ли это быть злом? Нет, не перестанет. Объективно неправильно лишать жизни невинное человеческое существо, каковым является младенец, независимо от того, что думают по этому поводу те или иные (или даже все) люди. Человек, который убивает младенца, объективно совершает злодеяние – даже если его действие полностью легально, даже если общество его одобряет.
«Ну конечно, убийство невинного – объективное зло, – можете сказать вы. – Но при чем тут
