Греческие боги - Вальтер Ф. Отто

опочивальню и падает в объятия возлюбленной, опьяненный ее красотой, тогда как за стенами, на поле битвы, Менелай тщетно ищет беглеца, а Агамемнон пламенно провозглашает Менелая победителем и поединок — решенным в пользу греков (см. также: Плутарх, Застольные беседы, 3, 6, 4). Парис — женоподобный мужчина и женолюбец. Любовный пыл, который принесла в его жизнь Афродита, обозначается словом, обычно применяемым к женщинам (μαχλοσυνη; Илиада, 24, ст. 30).

О дарах Афродиты с восхищением говорят во все эпохи. Прежде всего это, конечно, красота и пленительное очарование (χάρις). Ведь и сама Афродита — прекраснейшая женщина; она не девически прелестна, как Артемида, и не степенно-величественна, как богини брака и материнства, — это сама чисто женская красота и привлекательность, облеченная влажным мерцанием неги, вечно свежая, беззаботная, веселая, такая, какой породило ее бесконечное море. Художники соревнуются между собой в зрительном отображении этой воплощенной любви. Поэты, начиная с Гомера, называют ее «золотой» и говорят о ней как об «усмешливой» (φιλομμειδής) богине. Елена узнает ее по восхитительной красоте шеи и груди и по блеску глаз (μαρμαίροντα; Илиада, 3, ст. 397), так же как и Ахилл узнает Афину по горящему яростью взору (Илиада, 1, ст. 200). Хариты — ее прислужницы и подруги по играм. Они пляшут вместе с ней, купают и умащают ее, ткут ей платье. То, что означает их имя, — чарующую прелесть (χάρις) — сама Афродита дарит первоженщине Пандоре (Гесиод, Труды и дни, ст. 65). Мазь богини называется «красота» (κάλλος; Одиссея, 18, ст. 192). Этой мазью она некогда одарила перевозчика Фаона, когда он перевез ее в обличье старухи с Лесбоса на материк. С тех пор Фаон стал прекраснейшим из мужчин и предметом страстных желаний всех женщин; поэтесса Сапфо бросилась из-за него в море с Левкадийской скалы. В «Одиссее» (18, ст. 192) Афина с помощью этой мази Афродиты возвращает Пенелопе красоту молодости. Рассказывают также о нагрудном поясе богини, который делает неотразимым любого его обладателя, потому что в пояс этот вплетены все чары Афродиты: «Любовь и желания, шепот любви, изъясненья, льстивые речи, не раз уловлявшие ум и разумных» (Илиада, 14, ст. 214). Его выпрашивает у Афродиты Гера, желая воспламенить любовью Зевса. В позднейшие эпохи о красавце и сердцееде говорили, что, должно быть, сама Афродита подарила ему пояс со своей груди (Антифан, Палатинская антология, 6, 88). Помимо Харит, Афродиту окружают духи страстного томления и уговоров: Пот, Гимер и «Пейто, которой нет ни в чем отказа»[57] (Эсхил, Просительницы, ст. 1040). Любовный приворот с помощью колеса (ϊυγξ), по преданию, пошел от нее: Пиндар (Пифийские песни, 4, ст. 214 и далее) говорит, что богиня впервые принесла это приворот с Олимпа для Ясона, научив его молитвенным заклятьям, «чтобы отнялась у Медеи дочерняя любовь, чтобы под бичом Пейто по желанной Элладе охватил ее жар». Ее чары имеют такую силу, что заставляют забыть всякий долг и совершать такие поступки, которые позже самому зачарованному кажутся необъяснимыми. В «Антигоне» Софокла хор поет о силе страстного влечения, не считающейся с почтенными установлениями, ибо «нет поражений играм царственной Афродиты»[58] (ст. 797). Весьма примечательно, однако, что мужчинам Афродита приносит счастье — если только они не упрямятся, сопротивляясь ей, как Ипполит, — а женщин, напротив, нередко приводит к погибели. Она вырывает их из-под защиты и надзора и вселяет в них слепую, зачастую разрушительную преданность чужому мужчине, с которым они становятся несчастны. Миф создал целый ряд типичных и всем известных примеров подобного рода. Как часто Елена у Гомера сетует на пагубную страсть, что увела ее с любимой родины, от мужа и детей на чужбину и сделала проклятием для двух народов. В «Илиаде» мы читаем, как Афродита кричит на несчастную за то, что та осмелилась противостать ей (3, ст. 413 и далее). Медея через свою любовь стала преступницей. Еврипид выводит ее как ужасный пример любви, обратившейся в ненависть. «Ты мне никогда, царица, стрел не мечи золотых и неизбежных в сердце, полных яда желаний! Скромной ласки хочу я: нет дара бессмертных слаще»,[59] — молит женский хор в Еврипидовой трагедии. Федра погибла жалкой смертью из-за безумной любви к юному неприступному сыну своего супруга Тесея (см. в особенности: Еврипид, Ипполит). Ее мать Пасифая воспылала любовью к быку. Сохранилась оправдательная речь Пасифаи из «Критян» Еврипида, в которой та прямо возлагает вину за свою чудовищную страсть на богиню. Здесь, как обычно, причиной беды названы прежнее нечестие и гнев богов. В «Ипполите» Еврипида (ст. 443 и далее) кормилица говорит больной от любви Федре:

Или поток Киприды остановишь?

Ты уступи ему — тебя волной

Он ласково обнимет, а попробуй

Надменно или нагло спорить с ним, —

И что ж? Тебя не искалечит, скажешь?

И ниже (ст. 474 и далее):

Рваться одолеть

Богов, дитя, — поверь мне, только гордость.

Любить тебе велела Афродита...

...Подумаем — найдем

И от твоей болезни мы лекарство...[60]

Так сурова и страшна может быть богиня, чья природа — одна сплошная нега и улыбки. В Фивах Афродиту почитали как Апострофию (Павсаний, 9, 16, 2), несомненно, потому, что она должна была отвращать от беззаконных страстей. Также и в Риме, по предписанию Сивиллиных книг, Венере Вертикордии был посвящен особый культ, дабы богиня хранила девушек и женщин, в особенности весталок, от нецеломудренных желаний (ср.: Овидий, Фасты, 4, ст. 133 и далее; Валерий Максим, 8, 15, 12; Плиний Старший, Естественная история, 7, 120).

Страсть, которую Афродита вселяет в женщин, нередко оборачивается мраком и ужасом, тогда как продажная любовь храмовой блудницы озаряется, напротив, неким божественным отблеском, ибо также принадлежит богине. Пиндар (фр. 22) сочинил энкомий Ксенофонту Коринфскому, который в благодарность за свою победу на Олимпийских играх подарил богине множество подобных девиц:

Девицы о многих гостях,

Служительницы Пейто богини,

В изобильном Коринфе

Воскуряющие на алтаре

Бледные слезы желтого ладана,

Мыслью уносясь

К небесной Афродите, матери любви,

И она вам дарует, юные,

Нежный плод ваших лет

Обирать без упрека с любвеобильного ложа:

Где вершит Неизбежность, там все — хорошо.

О конкретных праздниках Афродиты мы знаем очень мало. Стоит, однако, упомянуть, что в честь нее, способной милостиво отстранить житейские тяготы в сиянии прекрасного