Таинство ближнего - Мать Мария (Кузьмина-Караваева)

Когда мы стремимся христиански обосновать нашу точку зрения на любой предмет, на любое явление в мире, нам необходимо всегда различать две плоскости: с одной стороны, мы должны проникнуть в Божественный замысел об этом предмете, об этом явлении, должны выявить, как оно должно быть на основании этого Божественного замысла. С другой стороны, установив такую норму, мы должны бояться встретить одни сплошные отклонения от нее. Нам надо все время учитывать, что в своем становлении должное неизбежно все время искажается человеческой греховной природой и в реальности является нам в некоем кривом зеркале.

Вопрос об источнике творчества совершенно отчетливо разрешается в приведенных выше построениях. Более того, мы имеем идеальное воплощение подлинного Божественного творчества в деле Христа на земле. По замыслу Божию, в такой непосредственной зависимости воли человеческой от Божественного произволения должно было бы, конечно, протекать не только творчество Иисуса – второго Адама, но и творчество первого Адама.

До грехопадения первый Адам мог применить к себе все тексты, сказанные вторым Адамом. Что это так, достаточно убедительно явствует из текстов, обращенных Христом к людям, поражающих своей параллельностью с текстами, характеризующими Его взаимоотношение с Отцом.

На самом деле, мы не имеем нигде, кроме самого примера Богочеловека, подлинного творчества, отражающего Божественный замысел. Мы имеем одну сплошную цепь отклонений, более или менее искажающих Божественный замысел. И если многое в человеческом творчестве искажает этот замысел относительно, делая его лишь человечески немощным и бледным, то огромное количество плодов человеческого творчества несет на себе печать существеннейших искажений и уклонений – в такой степени, что перед нами встает вопрос о злом творчестве.

На первый взгляд, наличие злого творчества как бы уничтожает всякую возможность утверждать божественное происхождение творчества вообще.

Попробуем точно разобраться в факте. Нам дано реальное существование злого творчества. Во-первых, определим, что мы этим именем называем. Очень часто попытки разобраться в этом вопросе ведут к тому, что именем злого творчества называют плохое творчество, неудачное творчество. Отрицается всякий злой соблазн, возможный в творчестве, потому что неудачное творчество своей неудачностью не может быть соблазнительным. Установим, что такое неудачное творчество ни в коем случае не является объектом нашего рассмотрения. Если нет подлинного творчества, то совершенно безразлично, что создает бездарный творец: рисует ли он барашков или волков, пишет ли стихи о добродетелях или пороках, строит ли храм или кабак, – все это в одинаковой мере вне рассмотрения с подлинно творческой точки зрения. Добродетельность намерений не делает бездарное произведение чем-то творчески положительным.

Тут важно установить отношение к такому творчеству, в котором картина волков заставляет нас сочувствовать волкам, а стихи о пороке делают порок привлекательным и кабак – эстетически прекрасным. Это и есть подлинное злое творчество. О нем и речь.

Как объяснить его существование? Отрицать – невозможно. Значит, отпадает гипотеза, определяющая злое творчество как лже-творчество. Можно искать иной, не Божественный источник для такого творчества. При таком толковании злое творчество было бы принципиально чем-то совершенно другим, отличным от Божественного творчества, несоизмеримым с ним. Но эта гипотеза опровергается двумя соображениями: во-первых, она ведет к самому вульгарному и неприкрытому дуализму, предполагая наравне с Богом иную творческую первопричину, во-вторых, она совершенно не объясняет огромной массы промежуточных творческих актов, не злого, а двусмысленного творчества. Есть еще одна возможность – искать первопричину всякого творчества вне Божественного источника и не считаться с ранее изложенной массой Евангельских утверждений этого источника. Утверждать это значило бы лишать самого его существенного атрибута, атрибута Творца.

Попробуем сначала для объяснения факта злого творчества найти некоторые указания в том же Писании. Вот примечательный текст. Христос говорит Пилату: …ты не имел бы надо Мною никакой власти, если бы не было дано тебе свыше… (Ин. 19:11).

На что дана свыше власть Пилату? На то, чтобы отпустить Варраву и распять Христа? На злое творчество?

Есть еще в Писании замечательный пример сознательного злого творчества. Это построение Вавилонской башни и смешение языков. И сказали они: построим себе город и башню высотою до неба и сделаем себе имя, прежде нежели рассеемся по лицу всей земли. И сошел Господь посмотреть город и башню, которую строили сыны человеческие. И сказал Господь: вот, один народ, и один у всех язык. И вот что начали они делать, и не отстанут они от того, что задумали делать. Сойдем же и смешаем там язык их, так чтобы один не понимал речи другого. И рассеял их Господь оттуда по всей земле, и они перестали строить город (Быт. 11:4–8).

Тут все примечательно. Во-первых, это удивительное и неожиданное употребление множественного числа: «сойдем и рассеем». Оно в Ветхом Завете всегда означает явление всей Пресвятой Троицы.

Смешение языков было творческим делом всей Троицы, можно сказать даже, что смешение языков у подножия Вавилонской башни было насильственным творческим актом. Насильственным в том смысле, что не люди искали творить Божественною волею, а Божественная воля насильно творила людьми.

Дальше здесь замечательно бесплодие безбожного творчества. Это не было злым творчеством в буквальном смысле слова, оно было просто неосуществленное, обреченное творчество, по своей неукорененности в Боге. Это не было творчеством. Вавилонская башня не осуществилась, осуществилось иное – «смешение языков». Оно осталось. Как добро? Нет, как зло. Значит, злое творчество. Люди перестали понимать друг друга, но каждый из них что-то осуществил, говоря на новом, дотоле неведомом языке. «Сойдем и смешает там язык их» – Бог, Троица, осуществил это дело. Иначе, смешение языков – злое творчество – исходило из Божественного источника.

Наше недоумение может быть разрешено только из сопоставления с другим событием. «Смешение языков» – так именуется то, что произошло. Есть иное выражение – «дар языков».

Сопоставим тексты. И внезапно сделался шум с неба как бы от несущегося сильного ветра, и наполнил весь дом, где они находились. И явились им разделяющие языки, как бы огненные, и почили по одному на каждом из них. И исполнились все Духа Святаго, и начали говорить на иных языках, как Дух давал им провещевать (Деян. 2:2–4).

Одно и то же действие – действие Божественной творческой воли, выражающееся формально в одних и тех де результатах – в возможности говорить на ранее неведомых языках. Разница существенна, конечно. В первом случае возможность говорить на разных языках приводит к полному непониманию друг друга, к полному разложению понятия единства. Во втором случае дар языков дает возможность не только понимать других, но и быть понятыми всеми другими, то есть наглядно и реально подтверждает наличие единства и закрепляет это единство человечества