Раннее христианство. Том I - Адольф Гарнак

только прочесть ряд непереводимых почетных титулов, которые он дает, например, римской общине: ἀξιόθεος, ἀξιοπρεπής, ἀξιομακάριστος, ἀξιέπαινος, ἀξιοεπίτευκτος, ἀξιόαγνος καὶ προκαθημένη τῆς ἀγάπης, χριστόνομος, πατρώνυμος — «достойная Бога, ведущая себя соответственно своему достоинству, достоблаженнейшая, достойная похвалы, достойная быть идеалом стремлений, в высшей степени целомудренная, воплощение любви, ходящая в Законе Христа, носительница имени Отца». Игнатий столь мало желает при этом льстить, что он определенно говорит: «Я знаю, что вы не будете кичиться, ибо имеете в себе Иисуса Христа; и тем более знаю, что когда хвалю вас, вы краснеете, как написано: праведный обвинитель самого себя», Магн. 12 (ср. Пр. Сол. 18, 17). Но мы, конечно, будем принимать его слова с осторожностью и тогда, когда он передает мнение других, например, мнение ефесского епископа об его собственной общине: «Онисим чрезвычайно хвалит вашу благочестивую жизнь, так как все вы живете сообразно с истиной, среди вас нет никакой ереси, и вы не слушаете никого, кроме Иисуса Христа, исповедующего истину», Еф. 6, 2, с чем, однако, стоят в противоречии его собственные увещания. Все же, при всей взвинченности, Игнатия нельзя назвать неискренним: он еще совершенно не знает той полупатологической нечувствительности, которою гордятся более поздние мученики и которой больше всего удивляются их панегиристы: он испытывает естественный страх перед смертью и считает возможным, что наступит момент, когда он захотел бы обратиться к ходатайству римлян об его освобождении, Римл. 7, 2.

Но как велика та смелость, с которою этот человек ставит вопрос: христианин или нет, Бог или мир, жизнь или смерть? Еф. 11, 1, Магн. 5. Нас здесь не касаются дальнейшие вопросы о том, как он приходит к этому выводу, как он в борьбе с докетизмом обнаруживает весьма солидное христологическое сознание, как он материализирует благословения христиан, как он все спасение против ереси видит в иерархии и в строжайшей субординации общины. Но важно, что он подчеркивает: «люди плоти не могут совершать ничего духовного, а люди духа — плотского, как и вера не может творить дел неверия, а неверие — дел веры», Еф. 8, 2. «Никто, исповедующий веру, не грешит, и никто, имеющий любовь, не ненавидит», Еф. 14, 2. При этом интересно видеть, как в лице этого епископа, настроенного вполне по-католически и связывавшего с именем пророков лишь великие образы ветхозаветного прошлого, к общинам Малой Азии обращается все же носитель духа (θεοφόρος), живущий всецело в экстазе и откровениях, Еф. 20, 1, Тралл. 5, Филад. 7, Пол. 2. И его слова оказали действие. Еще в то время, когда он был в пути, эти послания собирались, и общины обменивались ими между собою. Письмо, которым Поликарп, человек совершенно другого склада, сопровождает посылку собрания таких посланий из Смирны в Филиппы, со своей стороны, свидетельствует о том впечатлении, которое производил Игнатий; оно является отголоском послания, адресованного Игнатием самому Поликарпу.

Это послание к Поликарпу, сильно отличающееся от других посланий, есть настоящий кодекс требований, предъявляемых к епископу, пастырское послание в благороднейшем смысле этого слова. Мы узнаем из него еще лучше, чем из посланий к Тимофею и Титу, какие высокие требования предъявлялись христианскому епископу. Игнатий незадолго до этого сам познакомился с Поликарпом и наблюдал его в его собственной общине; тем важнее для нас это послание.

Со взором, обращенным к Господу, который руководит им, молясь постоянно о большем разумении и более ясных откровениях, епископ должен увещевать всех, чтобы они спасались, должен носить всех в себе и заботиться обо всех. Он должен говорить с каждым из них в отдельности, чтобы приводить к единомыслию с Богом. «Если ты любишь только добрых учеников, еще нет тебе за это благодати; лучше дурных старайся покорить кротостью», 2, 1. Он врач, который должен вылечивать всевозможные раны и холодными компрессами умерять лихорадочный жар. Лжеучения не могут его испугать, он противостоит им как смелый боец. Он должен заботиться обо всей общине; главным же образом ему вверяются вдовы. Он должен заботиться и о рабах, предохраняя их, однако, от высокомерия и эмансипационных стремлений. В проповедях он должен предостерегать от постыдных занятий. И так как на нем лежит забота о чистоте браков, то они должны и заключаться перед ним. Главным же образом, Игнатий убедительно просит епископа, а также и общину заботиться о поддержании единства в последней.

И Поликарп, согласно свидетельству Игнатия, действительно поступал соответственно требованиям Игнатия. Это показывает его послание к общине в Филиппах, из которого мы узнаем его как верного увещателя христиан, умеющего вскрывать недостатки во всех слоях общества, высоко держащего образ Иисуса Христа и Его заповеди, подчеркивая, главным образом, обязанность прощения и отказа от мести. Находясь под равным влиянием Павла и Иоанна, он крепко блюдет идеал христианской веры, сопровождаемой надеждою и предшествуемой любовью — так выполняется заповедь праведности, «кто имеет любовь, тот далек от всякого греха», 3, 3, — который вскрывает сатанински обман лжеучения и укрепляет общины в верности исповеданию, в единстве любви, в обязанностях по отношению и к внешнему миру, в молитве за начальство и преследователей.

Таковы характерные фигуры двух выдающихся христианских личностей, которые, занимая руководящее положение, оказали определяющее влияние на нравственный дух малоазийских общин.

Как же обстояло дело в последних?

Прежде всего мы удивляемся живому сознанию единства всех христианских общин, горячему интересу к их судьбе, выражающемуся в оживленных сношениях между ними. Посылаются посольства, чтобы приветствовать епископа-мученика, обмениваются посланиями и известиями. Когда Игнатий от киликийского диакона Филона и сирийца Рея Агафопода, поехавших вслед за ним и нагнавших его в Троаде, получил радостное известие о том, что в его общине, Антиохии, после тяжелого преследования вновь восстановлен мир, он тотчас же пишет об этом в Филадельфию и Смирну; так как, вынужденный продолжать свое путешествие, он не может написать другим общинам, то просит Поликарпа передать им следующее: молитвы за Антиохию услышаны, Еф. 21, 2, Магн. 14, Тралл. 13, Римл. 9, Смирн. 11; теперь они должны через своих посланных выразить его общине свою радость по этому поводу и укрепить ее. Это, конечно, большое требование, но Игнатий сам ведь испытал, с какою готовностью общины Малой Азии отправляла ему посольства, Еф. 1, 1, Римл. 9, 3; он удостоился даже того, что с ним посылали провожатых, Филад. 11, Смирн. 12; для него ефесяне отправились в Рим, спеша по прямой дороге, чтобы прибыть туда раньше него, Римл. 10, 1; он знает, что ближайшие общины уже отправили в Антиохию послов, и убежден, что это возможно и для общин Малой Азии, ради