Подарок судьбы - Ирина Константиновна Семина

— Ну да, от нас самих, — согласилась женщина. — Только при чем тут ты?

— Так мы с тобой одной крови, ты и я! — обрадовала ее зверушка.

— Так ты Маугли, что ли? — не поняла Люба.

— Ну ты скажешь тоже, Маугли!!! Нассамиха я! Такая же, как и ты!

— Кто я? — вытаращила глаза Любаня. — Чего обзываешься-то?

— Да не обзываюсь я, а факт констатирую! Или вон, в озерцо на себя глянь — сразу перестанешь глазки пучить.

Кинулась Люба к озерцу, заглянула в водную гладь — да так чуть туда и не рухнула! Отразилась в воле мордочка мохнатая: носик длинный и острый, ушки на макушке кругленькие и прижатые, глазки маленькие и шустрые, зубки длинные и острые, а щеки такие, что аж туловища шире. Завопила Люба на весь белый свет, аж по воле рябь пошла.

— Тихо, тихо, без нервов! — оттащила ее от кромки волы нассамиха. — Чего верещишь-то?

— Это я? Это, что ли, я? — с ужасом приговаривала Люба, ощупывая когтистыми лапками свое новое тело — мохнатое, с толстеньким брюшком, а на нем еще и складка какая-то. — Ой, да кто же это меня так изуродовал-то???

— Никто тебя не уродовал, ты сама себя такой сделала, — объяснила нассамиха. — А что? Очень даже целесообразно!

— Да что тут целесообразного? — завопила Люба. — У меня шеи даже нет, голова прямо из плеч растет!

— Зато на спине горб такой отличный! — утешила нассамиха. — Можно ездить, как в седле. И грузы возить удобно.

— Кому ездить? Чего возить? — волчком завертелась Любаня, пытаясь увидеть свой горб. — Я сейчас с ума сойду!!!

— Не-а, не сойдешь, — скептически ухмыльнулась нассамиха. — Мы, нассамихи, крепкие, нас ничем с пути не сбить и с ума не свести! Зато вот мы — кого угодно! Ведь в этой жизни все зависит от нассамих, верно?

— Верно-то верно, — остановилась Люба. — А вот ты, по-моему, сказала, что я сама себя такой сделала. Говорила? Ну-ка, объясни, что ты имела в виду!!!

— Да за милую душу! — охотно согласилась нассамиха. — Мы, нассамихи, природой очень даже здорово устроены. Выносливы необычайно, отдыха нам почти и не надо, отдыхаем в процессе, хоть на бегу, хоть стоя. Туловище у нас объемное, потому как мы подкожный жир накапливаем, в качестве зашиты. Зато и не пробьешь нас ничем, все в жировой прослойке увязнет!

— Мамочка-а-а-а…. Три месяца диеты псу под хво-о-о-ост!!! — простонала Люба, хватаясь за бока.

— Окорочка у нас мощные, накачанные, потому как приходится преодолевать большие расстояния и много времени на ногах проводить, — продолжала нассамиха. — На животе сумка, очень вместительная. Туда и детенышей можно посадить, и продукты положить. Если что не уместилось — так еще защечные мешки имеются.

— А туда, что ли, мужа сажаете? — ехидно осведомилась Люба.

— Нет, зачем туда? Для мужа у тебя горб есть, он же седло. Сел и ножки свесил — удобно и не сползает. Ну, если совсем уж квелый — уздечку смастеришь. Мы, нассамихи, изобретательные, да же?

— Ну же, — угрюмо буркнула Люба. — Только анатомия у нас… странная какая-то.

— Может, кому и странно, зато нам удобно, — рассудила нассамиха. — Уши прижаты плотно к голове, это чтобы нам лапшу на уши не вешали. А то знаешь, прилетят лапшисты, они такие прилипчивые, такие навязчивые, лапши потом не оберешься.

— А зубы и когти нам такие зачем, тоже от лапшистов отбиваться?

— Нет, это для другого. Зубы надо показывать — чтобы тебя все побаивались и близко не подходили. Безопасность тоже зависит от нассамих. А когти — землю рыть, ходы прокладывать, ну и, в случае чего, когти рвать! Слышала такое выражение?

— Слышала, — вздохнула Любаня. — Чего там у нас еще есть, чтобы от жизни отбиваться?

— Хвост еще, — тут же вспомнила нассамиха. — Орган равновесия, хватания, цепляния и волочения. Можно прицепиться и волочиться, сколько угодно. Очень прочный.

— А почему у нас нос такой длинный? — жалобно спросила Люба, скосив глаза на нос.

— А это чтобы опасность за версту чуять, все вынюхивать и по ветру его держать, — пояснила нассамиха, для наглядности подергав носом. — Ну, не красавицы, конечно, но с точки зрения целесообразности очень толково устроены. Ведь все зависит от нассамих! Если мы на себе все тащить не будем, то мир просто рухнет!!!

— Как еще только крылья себе не приделали! — заметила Люба.

— Крылья? Не-е-е-е, крылья нам по штату не положены, — помотала головой нассамиха. — Мы животные приземленные, нам полетность ни к чему. Мы твердо стоим на ногах! На том и стоим! В общем, подруга, готовь свой горб, идем работать! У нас это называется «горбатиться». Сейчас я тебя отведу к нашим, и там тебя нагрузят, на тебя навешают, тебе всучат, и будешь ты вести привычный образ жизни, только в более подходящем теле.

— Ну уж нет! — твердо сказала Люба. — Не согласная я. Не хочу я, чтобы на меня навешивали, нагружали и все такое прочее. И тела такого тоже не хочу!

— Так ты сама на себя навешаешь и нагрузишь, — фыркнула нассамиха. — Мы, нассамихи, по-другому не можем. За это нас и любят — работаем за троих, везем и не рыпаемся. Так что вперед, и с песней! Давай-ка я тебя оседлаю, чтобы тебе попривычнее было.

И нассамиха очень ловко запрыгнула к Любе на шею, свесила лапки и завопила:

— Н-н-но, моя дорогая! Поехали! Весело! С песнями!

— Пошла во-о-он! — завизжала Люба, пытаясь стряхнуть с себя этот тяжкий груз. Но нассамиха держалась цепко и только голову все сильнее сжимала своими мощными когтистыми лапами.

* * *

— Женщина, женщина, вам плохо? Помощь нужна? — встревожено спрашивал ее кто-то, тряся за плечо.

— Где я? — с трудом выговорила Люба, открывая глаза.

— Вам, видать, плохо стало, вы к стене привалились, а я вас вот тут поддерживаю, — объяснил мужчина, в объятиях которого обвисла ее мохнатая тушка. Ой, не тушка уже! Ее родное тело в синем пальто. Мужчина, который поддержал ее в минуту слабости и не дал ей упасть, явно был Посланием Небес!

— Благодарю вас, мне уже лучше. Что-то такая головная боль нахлынула, что аж в глазах потемнело, — объяснила Люба.

— Наверное, вы переутомились, — авторитетно заявил мужчина. — Смотрите, как вы сгорбились! Так и до инсульта недалеко. Надо же себя беречь! Ведь в этой жизни все зависит от нас самих. Особенно любовь к себе.

— Про любовь к себе — очень даже согласна, — кивнула Люба. — А про остальное… Я вот тоже так думала, а получилось, что только нагрузила себя сверх всякой меры. И мужа, и детей, и работу,