Правосудие в современной России. Том 1 - Екатерина Владимировна Михайлова
3. Делая правильный вывод о необходимости усовершенствования алгоритмов управления судебными системами, а равно их самоуправления, ученые крайне редко четко отграничивает стратегический и тактический аспекты проблемы.
4. Хотелось бы также, чтобы наши читатели не забывали, что судебная система правоохраны — не более чем одна из государственных подсистем, причем в их ряду далеко не самая важная. Вспомним, у государства не одна цель, а иерархия целей. Следовательно, эффективность работы системы (фактически подсистемы) правосудия напрямую зависит от схемы сложения активностей всего ряда подсистем. В этой связи от исследователей проблематики хотелось бы получить ответ: может ли быть эффективным функционирование судебной системы правоохраны (социальной подсистемы) если в конкретный исторический период времени не эффективна государственная политика в целом. Например, со всех сторон в адрес судов слышатся упреки в отсутствии эффективности, более того, многие утверждают, что отсутствие эффективного суда препятствует развитию общества в целом. Совершенно очевидно, что подобные утверждения «от лукавого», попытка увести общества от поиска истинных причин плохой работы всего государственного механизма.
5. Не удалось большинству авторов обозначить и четкую позицию относительно роли личности (судьи) в организации управления судебной системой и ее элементами. Вместе с тем именно идеология ее кадрового корпуса судей — одна из основ эффективности функционирования системы правосудия.
Глава 4
Современное уголовное правосудие в широком и узком смыслах
§ 1. Предпосылки понимания уголовного правосудия в различных смыслах
Нынешний российский уголовный суд, существенно обновленный под лозунгами создания судебной власти, после проведения либеральных буржуазных реформ в стране сосредоточил в своих руках все отечественное уголовное правосудие и пытается разрешить наиболее острые социально-правовые конфликты, возникающие в современном обществе. В русле новой правовой идеологии, задавшей курс на укрепление судебной власти и раскрытие ее правозащитного потенциала, в России была проведена модернизация отечественного уголовного судопроизводства, которая сопровождалась существенным расширением сферы правосудия и созданием новых форм его реализации по аналогии с западной моделью.
Такая модель рассматривает уголовный процесс не только как механизм реализации предписаний уголовного права в конкретном деле, но еще и как гарантию против произвольного ограничения прав и свобод личности, как средство установления тенденциозного соотношения между интересом общества в эффективном преследовании преступников и правами на защиту привлеченного к ответственности лица. Все принудительные меры и процессуальные действия, сопряженные с ограничением основных прав и свобод человека, в том числе производимые в досудебных стадиях, находятся в компетенции органов судебной власти либо поставлены под контроль суда.
В ходе проведения на протяжении уже трех последних десятилетий судебных реформ отечественный законодатель значительно изменил не только материальное, но и процессуальное уголовное законодательство, позаимствовав многие правовые институты у западных государств. После принятия в духе антропоцентристского мировоззрения Европейским судом по правам человека (ЕСПЧ) своих решений в отношении Российской Федерации, а также Конституционным Судом РФ постановлений по результатам проверки норм УПК РФ на соответствие действующей Конституции РФ 1993 г., еще больше расширился перечень вопросов, подлежащих разрешению судами общей юрисдикции в порядке судебного контроля на различных стадиях уголовного процесса.
В результате форма в отечественном уголовном судопроизводстве все чаще стала преобладать над его содержанием, а суд зачастую становится более гуманным и милосердным по отношению к виновным в совершении преступлений, особенно к предпринимателям, но не к потерпевшим, с мнением которых уже не считаются даже при назначении виновным меры наказания, а также при отказе государственного обвинителя от поддержания обвинения в суде. Так, если суд первой инстанции ссылается на мнение потерпевшего при назначении осужденному наказания, то суды вышестоящих судебных инстанций исключают указание суда на данное обстоятельство из приговора и смягчают осужденному меру наказания.
Реализованы эти законодательные новеллы были, несмотря на то, что звучали в то время разумные предложения отечественных ученых, справедливо считавших, что: «уголовное судопроизводство должно быть сориентировано путем выражения через цель уголовного судопроизводства главного публичного уголовно-процессуального интереса, т. е. согласованного интереса всего общества и каждого его члена и обеспечивающего государственной властью»[217].
Кроме того, исчезли из отечественного УПК положения об установлении истины по делу. Хотя в российском уголовном процессе требование об установлении истины присутствовало даже в дореволюционный период. Не учитывался реформаторами и горький опыт других государств, о котором справедливо упоминали зарубежные ученые, где ранее отказывались от достижения истины в уголовном судопроизводстве и был переоценен принцип состязательности сторон[218].
Игнорировались выводы нашего замечательного теоретика права С.С. Алексеева, который, сравнивая советское и буржуазное право, подчеркивал, что «в буржуазном праве отражение объективной действительности неизбежно преломляется через призму буржуазного мировоззрения и сопряжено со специфической идеологической задачей — маскировкой практического господства буржуазии, фальшивой ширмой «свобод», «справедливости» и др.»[219].
Современная социальная среда в России, активно борющейся за свой суверенитет и многополярное справедливое мироустройство, характеризуется определенным отторжением ранее заимствованной после поражения в «холодной войне» у западной цивилизации человекоцентристской догмы права, поскольку «основополагающие принципы взаимоотношений между россиянами за период проведения либеральных реформ в стране существенно девальвировались»[220]. Попытки навязать нашему народу под лозунгами защиты прав и свобод человека присущую западному миру мораль стяжательства и бездуховности, необузданного эгоизма, противопоставить личности — индивида с его материальными (меркантильными) интересами, а соборности (общинности, коллективизму) — конкуренцию, явно не удались, хотя существенно ослабили влияние норм морали на поведение людей.
Безусловный приоритет прав и свобод индивида над правами и интересами общества не соответствует менталитету нашего народа. Ведь «в основании русской православной цивилизации — как неоднократно подчеркивалось в юридической литературе — лежат принципы иного характера, а именно: общинности, скрепленной сознанием единой судьбы, совести, сострадания, здесь этика выше закона»[221]. Именно на этих принципах у нашего народа веками вырабатывалось свое понимание справедливости, которую, к сожалению, не замечали отдельные ученые и реформаторы уголовного процесса в России в начале XXI столетия.
После реформирования уголовного судопроизводства в связи с загруженностью судов уголовными делами и судебными материалами произошло усложнение процедур избрания и продления меры пресечения обвиняемым, судебного контроля за действиями органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность и органов предварительного расследования, реабилитации, а также процедур судопроизводства при решении различных вопросов на стадии исполнения приговора.
В современной юридической литературе судебные заседания по разрешению подобных вопросов все чаще стали признаваться осуществлением уголовного правосудия (в широком смысле), с предъявлением к таким процедурам более повышенных требований, которые еще больше усложняют уголовное судопроизводство, иногда ведутся параллельно с рассмотрением основного уголовного дела с принятием решений, противоречащих выводам суда, рассматривавшего уголовное дело по существу.
Демократизация российского общества по западному типу и переход к рыночным отношениям
